Карнавал лжи. Евгения Сафонова

слушатель различил бы в интонации горечь сожаления.

      Долгое время один треск огня спорил с шелестом вьюги за окном.

      – Злой маг крови, – наконец вымолвила госпожа Лиден глухо. – Тоже мне… – Старушка криво улыбнулась. – Арон, о чём ты думал?

      – О том, что изменить Ташину память и поставить блок в сознании Джеми и Алексаса – единственный способ обмануть кеаров, дознавателей и правдометры, – невыразительно проговорил тот. – И что Зрящий – единственный чтец, способный сделать это так, чтобы никто не заметил следов.

* * *

      – Алексас? – Таша смотрела на своего рыцаря, пока сердце её стучало, казалось, на всю полутёмную комнату. – Ты… колдуешь? Но поче… где Джеми?

      Он не ответил. Просто смотрел на неё спокойными глазами: не васильковыми, как у Джеми, не синими с золотом, как у Алексаса, – синими с серым, с выцветшей в них желтизной. Чем-то средним.

      Это подтвердило её опасения очевиднее любых слов.

      – Двоедушие… кончилось?

      Она думала, что, спрашивая это – а может, констатируя, – она закричит. Но вышло только прошептать.

      – Так ты знала.

      Взгляд Алексаса был непроницаем.

      – И… теперь ты один… в этом теле?

      Он кивнул.

      – И ты… владеешь магией?

      – Как видишь.

      Таша отступила ещё на шаг. Запнувшись обо что-то, рухнула в подвернувшееся позади кресло.

      Осознала, что дрожит, словно в лихорадке.

      …почему?

      – Но оно же не могло, – хрипло выдохнула Таша, убеждая непонятно кого, – не могло так быстро…

      …почему она не успела даже попрощаться с Джеми? Недотёпистым, вечно взъерошенным, занудливым, любимым…

      – Должно было быть… что-то, какой-то переход…

      …почему Джеми? Тело-то ведь его…

      …почему кто-то из них вообще должен был исчезнуть…

      …почему из двух друзей с ней остался один; почему так скоро, так внезапно; почему именно сейчас; почему, почему, поче…

      Комната поплыла в радужной пелене, подступившей к глазам.

      Сдерживаемые весь вечер чувства стоном прорвались из сдавленного слезами горла, – и Таша скрючилась в кресле, кусая солёные губы, рыдая до боли в скулах.

      – Прости, прости, – выкашливала она бесполезные, ненужные извинения, раскачиваясь взад-вперёд, точно это могло облегчить боль, что жгла душу калёным железом, – прости, пожалуйста, я… я…

      …если бы только здесь был Арон, который ответит на все «почему», поможет, исправит…

      – Не плачь, – сказал Алексас, опускаясь на колени перед креслом – и на короткий миг Таша забыла, что Арон далеко, ведь прежде так крепко и бережно её обнимали только его руки. – Прошу.

      – Я не должна была уходить! Я чувствовала, что с тобой не всё в порядке, я…

      – Нет, ты должна была уйти. От этого слишком многое зависело. И ты ничего не смогла бы сделать, даже если бы была здесь. – Он утёр кружевными манжетами её мокрые щёки. – Не плачь. Меньше всего на свете Джеми хотел бы, чтобы ты плакала из-за него.

      – Прости