Хозяйка игрушечной фабрики. Людмила Анатольевна Мороз

готового котенка и полюбовалась им, а потом поставила на край своего стола.

      – Да, может, что-то из него и не смастерить, вот коврик хочу пошить. И под ноги положить, все ж теплее будет!

      – И то дело. Забирай, я вот тебе собрала немного. – И она подала полный пакет меховых обрезков.

      – Спасибо! – Мила взяла пакет, и вышла. Она шла по коридору в сторону своей комнатушки, и не слышала, как Юлиана ехидно говорила:

      – И зачем только Николай Федорович взял эту нищенку? Сразу видно, что деревенская, неотесанная! – Она сердито ворчала, усаживалась за свою швейную машинку. Ей не хотелось работать. И, чтобы хоть как-то скрыть раздражение, сейчас сердито выговаривала. – И так у нас долгов, что тех шелков! И наш охранник, Женька, отлично метет двор! А вдруг эта проходимка чего да потянет? Так кто будет отвечать в пропаже?

      – Ой, ой, нашлась городская мадама! Сама недавно из своего Захолупинска вырвалась. И работаешь без году неделя, а уж нос задрала, как новые фирмовые штаны нацепила! Куда ж там нам, простым москвичкам, против вас! – Сердито одернула ее Ирина.

      – Да хватит вам, девки спорить, да друг другу кровь портить! Нашему шефу виднее, кого брать, и на какую должность назначать! Вы работайте! И так план малость недотягиваем! – Сердито прикрикнула Галина. И они умолкли, сосредоточенно склонившись над работой. Мила уже вошла в комнату. Все лоскутки она сложила в пустую коробку, и засунула под стол. Проснулась Алинка. Она обняла Милу.

      – Мама, мамочка!

      – Что, моя милая? – Мила ласково поцеловала еще полусонного ребенка в его чистый лобик.

      – Мамочка, я кушать хочу. – Обняла ее дочка, и заглянула в глаза.

      – Сейчас, только умоемся и ручки помоем! – Ответила женщина. И начались каждодневные хлопоты, как умыть, накормить, отвести в туалет. Освободилась только через час. «Все, картошка съедена, молоко допито! Теперь нужно подмести двор. А потом схожу в магазин, и куплю хоть немного хлеба. И молока на ту мелочевку, которая в кармане завалялась! А вечерком соберу я все эти клочки. И, может, попробую своей малышке что-то смастерить, чтобы она не скучала, пока я убираю двор?». – С этой мыслью Мила убрала еще раз коридор. А потом подошла к тому закутку, где стоял весь дворницкий инструмент. «Вот, пожалуйста! Веник, метла, грабли, лопата! В общем, все удовольствия жизни – и дом, и работа! И все в одном флаконе!». – Она грустно взяла лопату. – Теперь нужно убирать двор. И, прихватив несколько разноцветных лоскутков, взяла дочку за руку.

      – Пошли, малая, пошли! Наша работа не стоит на месте. Они вышли с черного хода. Солнце поднялось уже довольно высоко. «Сколько я спала? Не знаю! Но уж точно выспалась за последние четыре года всласть! И какое счастье больше не слышать этого сварливого, скрипучего голоса! Не видеть колючих глаз! И не ощущать себя нахлебницей и бездельницей! Наконец-то меня никто не попрекает куском хлеба, да купленной для меня лишней обновкой из секонда!».

      – Сиди вот тут! – Мила усадила дочку на скамейку, что стояла почти, что у самого входа.