Любовница бури. Рита Лурье

парня в чулане, лишь бы только не отвечать на его бесконечные вопросы. У поляка в лавке на продаже были какие-то картины, раздобытые им в Европе, но особой ценности они не имели. А для восторженного Фалиха они были намного лучше драгоценностей или икон, он мог часами разглядывать грубые мазки краски на поблекших от времени холстах.

      Лоренцо не без гордости делился с Рудольфом историей о том, как кем-то из его пращуров в коллекцию была приобретена работа Тициана, в результате подаренная им скромному музею маленького городка, где прошло детство художника. Поль с трудом подавляла зевоту от затянувшейся беседы, когда хозяин дома вдруг опомнился и решил включить в разговор не разделявших его участников ужина.

      – А вы, Полин? – обратился он к девушке, – какую предпочитаете живопись?

      Поль растерялась: для того, чтобы не упасть в грязь лицом, отвечая на подобный вопрос, необходимо было приложить много усилий и как следует напрячь память. Все имена художников, почерпнутые ей во время жалких попыток самообразования, разом слились в одну общую неразличимую кашу, пока из этого месива не начал медленно проступать один-единственный ясный образ.

      Портрет рыжеволосой женщины, за спиной которой были солнечные часы… Что-то знакомое…

      Ты говорила, что тебе нравится Данте Габриэль Россетти. Помнишь, как я показывал его картины тебе?

      Поль словно ударило током, она метнула полный праведного гнева взгляд на Шварца. Все-таки он знал слишком большое количество способов незаметно пробраться в чужое сознание, хотя сейчас, нужно было отдать ему должное, сделал это максимально мягко. Эта подсказка была унизительной. Поль разозлилась от осознания, что это самодовольное чудовище хотело думать, что сделало ее такой, какая она есть; вложило вкус и даже пыталось навязать ей предпочтения в живописи.

      – Отто Дикс, – злобно буркнула девушка имя и фамилию, которые наконец-то смогла вспомнить самостоятельно. Конечно, сложно было сказать, что ей нравились его жуткие картины, но они были созвучны ее воспоминаниям о войне и тем, как она ее ощущала. Рудольф в ответ на эту реплику изумленно округлил глаза, а Лоренцо кивнул с понимающим видом, – Мне нравятся картины Отто Дикса.

      – Да, его работы так… актуальны для нашего поколения, – нашелся итальянец, – а вам, Тео?

      Теперь Поль изо всех сил старалась не смотреть в сторону Шварца, хотя и без этого была уверена в том, что он улыбается своей фирменной маньяческой улыбкой. Его всегда крайне забавляла и в какой-то степени даже умиляла своенравность девушки, особенно желание отстаивать свою правоту.

      – Я не большой любитель искусства, – самодовольно начал Рихард, – но если бы понадобилось чем-то украсить гостиную, предпочел бы Гойю позднего периода. «Сатурн, пожирающий своего сына» – отлично бы смотрелся над камином.

      Ага, еще кресла из человеческой кожи и люстра из черепов, – фыркнула про себя Поль раздраженно. Ей было отвратительно то, как Монстр