Русский язык против Мата. Татьяна Кузнецова

иного непристойного выражения.

      – Слушай, ты, Словарь недоработанный! Не много ли берёшь на себя? Предлагает он. Деловая колбаса, – Мат вскочил от возмущения, но в ответ услышал спокойный голос Словарного состава:

      – Прекрасный оксюморон, гражданин Мат. И я о том же. Можно обойтись без Ваших словечек!

      – Ответчик, без оскорблений. Русский язык, вопросы к свидетелю имеются?

      – Да, Ваша честь. Как Вы думаете, уважаемый Словарный состав, – с искринкой в глазах формулировал пришедшую на ум идею истец, – не провести ли нам языковую реформу и не заявить ли об исключении четырёх основных матерных лексем в связи с их непристойной фонетикой? Нет слов – нет проблемы. Ведь исключила же реформа Луначарского четыре буквы из алфавита. Сколько, помню, споров было, разногласий в обществе, а до сих пор пользуемся изменённым алфавитом.

      Мат вздрогнул: над его головой навис дамоклов меч. «Дед хитёр и силён, прикидывается бедной овечкой, – промелькнуло в голове подсудимого. – Что он задумал? Полиция? Нет! Свои ребята. Совесть я давно удалил за ненадобностью. Выкрутимся как-нибудь».

      – Это, конечно, мысль очень интересная, но требует большой подготовительной работы, – соглашался вслух свидетель, думая про себя: «Для полного несчастья только реформы сейчас не хватает». – Вы же знаете, что в некоторых современных художественных произведениях целые главы написаны матерной лексикой, да и уже выпущены словари русского мата.

      Подсудимый, поняв, что угроза миновала, оживился:

      – Как ни крути, а моих сторонников больше, чем противников. Мечтать, как говорится, не вредно.

      – У меня одна мечта, чтобы Вы, Мат, ответили за свои нецензурные слова по всей строгости закона.

      – Ответчик, у Вас есть вопросы к свидетелю?

      – Конечно, есть. А скажи-ка мне, Словарь, что же твои 400 тысяч распрекрасных, расчудесных слов не могут изжить 100 моих преданных представителей. Не знаешь? А я тебе отвечу. Твою общеупотребительную лексику терроризируют заимствования, а не мои слова, которые как вошли в язык с незапамятных времён, так и «живее живых», и никакие неологизмы им не страшны: производящие основы обозначенных Роскомнадзором четырёх общеизвестных слов не поменяли ни внутренний, ни внешний облик.

      Нет, дед, я тебя уважаю, ты труженик, ты всегда в работе, крутишься, как белка в колесе. Чего только стоят плюрализм, прерогатива, привилегия, перипетия, перфекционизм. Хотя «п» – одна из моих любимых букв, когда я услышал эти слова, я вздрогнул: подумал, что новые русские изобрели новорусский мат. Ан нет! «Кто может сравниться с Матильдой моей?» – напел Мат и, подмигнув Словарному составу, неожиданно обратился к Русскому языку: – Как там говорится, «Великий и могучий»: «Лучше старая подруга, чем пять ненадёжных друзей». Я ещё раз повторю: вы бы собрались своим коллективом и подумали, от кого больше зла: от исконно русской матерной лексики или от иностранных неологизмов.

      – Можно ответить? – спросил Русский