Святой папочка. Патриция Локвуд

Я знала этих людей и в то же время не знала. Это было так неожиданно и потрясающе, что мне было тяжело смотреть на непрерывно обновляющийся счетчик, как на источник слепящего света, – словно сама Щедрость вдруг выпрыгнула передо мной и распахнула свой плащ. А на утро Джейсон разбудил меня и сказал, что пора закрывать фандрайзинг [15] – мы собрали достаточно. Это был его тридцатый день рождения. В тот день он плакал.

      Как только хаос немного поутих, моя мама приехала нас навестить.

      – Я примчалась, как только смогла, – сказала она, заключив нас в такие крепкие объятия, словно пыталась оказать первую помощь при удушье. Она приехала спасти нас.

      – Мам, ты, наверное, жутко устала, – сказала я, хотя это была чистая формальность. Моя матушка напоминала сверхъестественного монстра, который не спал тысячу лет, все время питался мощными энергетиками, а по его венам бежал чистый кофеин. Она провела за рулем десять часов. Удивительно, как она еще на ногах держалась.

      – Нет, я вовсе НЕ УСТАЛА. Я наглоталась антигистаминных, – заявила она. На улице сгущались сумерки, и сладкая парочка с орлиным зрением остановилась неподалеку, с интересом нас разглядывая. Мы шли в «Старенький Розовый Дом», подвальный паб, где всегда играл джаз, чтобы поесть крабовый суп с хересом и черным перцем. – Они на меня всегда действуют так, что я чувствую себя бодрой и полной энергии!

      – Зачем тебе антигистаминные? – спросила я.

      – Наш врач считает, что у меня АЛЛЕРГИЯ на твоего ОТЦА, – сказала она, и эти слова эхом отбились от каждой лавки в живописной аллее. – Ха-ха-ха! Так ему и надо.

      От одного взгляда на мою мать зрение Джейсона улучшилось. А она повернулась к нему и с озабоченностью чуть-чуть съехавшей медсестры сказала:

      – Расскажи мне про свой недуг.

      Он попытался максимально просто донести до нее суть операции. Мы решили не посвящать ее в самые щепетильные и кровавые подробности, чтобы она потом не принялась накручивать себя.

      – Хирург просто вскроет поверхность моего глаза, возьмет такой, ну знаете, отбойный молоток, разобьет старую линзу и вставит новую.

      «Отбойный молоток?» – одними губами переспросила я. Действительно, почему бы не вложить в голову моей матушки картину, на которой ему в глаз засовывают булаву?

      – Вы знаете, у миссис Форд было такое, – вспомнила моя матушка, – но теперь никаких проблем, она опять может спокойно читать рецепты пирогов.

      Миссис Форд была подругой моих родителей, жила на острове и ей было около восьмидесяти лет. Ее муж был отставным генералом, уличенным в посещении католических служб, а еще он постоянно пытался уговорить моего отца съездить с ним на юг – половить креветок. Этот генерал был источником многочисленных поразительных цитат. Однажды он здорово испугал Джейсона, когда вдруг ни с того ни с сего положил ему на плечо свою железную лапу и прошептал: «Я никогда не чувствовал себя ближе к Богу, чем в польской церкви!» А в другой раз он рассказал

15

Сбор пожертвований.