Мишень для Слепого. Андрей Воронин

ты, как твой Брандергас, – все, кто умеет делать свое дело по-настоящему.

      – Ну, генерал, спасибо, порадовал комплиментом!

      – Давай, Иосиф Михайлович, выпьем за мастеров!

      Старики подняли рюмки, чокнулись и выпили, глядя друг другу в глаза. Закусив, Потапчук сказал:

      – А ведь сейчас фальшивых денег развелось море. Даже подделывают российские новые сотенные купюры.

      – А как же, знаю.

      – Но все туфта. С тобой они соревноваться не могут. Делают, вдувают на базаре глупым старикам и старухам, а чтобы вот так, как ты, как мы в свое время…

      – За нами стояло государство, – заметил Домбровский, – огромная машина, со всей передовой техникой. Это тебе не станочек в подвале. Одна шестая земли работала на нас с тобой.

      – Нет, не она, Иосиф Михайлович, работала на нас, а мы работали на нее, обслуживали как могли, чтобы все винтики крутились-вертелись, чтобы все тикало, как в часовом механизме. Старый механизм износился – новый придумали. А сейчас этот новый механизм и расстроился, видать, не все шестеренки от старого из него вытащили. Пытаемся, конечно, подтянуть, наладить, отрегулировать, но ничего пока не получается.

      – Разворовывают государство. А кроме этого и делать ничего толком не умеют.

      – Между прочим, на что ты живешь, Иосиф Михайлович?

      – Да я же старый человек, мне уже восьмой десяток пошел, и мне много не надо: бутылочку водки на день да закуски нехитрой. Одежду я ношу старую…

      – Надо же, – удивился Потапчук, – одежда на тебе как только что из магазина.

      – Слежу. Не хочется опускаться, стыдно перед покойницей Софьей Андреевной.

      – Это ты молодец. Опускаться нельзя. И руки опускать тоже не надо.

      – А хочешь, анекдот тебе расскажу? Старый анекдот, но очень мне нравится.

      – Расскажи, расскажи.

      Иосиф Михайлович наполнил рюмки водкой.

      – Приехал Ярузельский в Америку. Их президент приглашает его в свой кабинет, открывает дверь в маленькую комнату и показывает на столе два пульта. На одном золотая кнопка, а на другом серебряная. И спрашивает у Ярузельского, знает ли тот, что это за кнопки. Ярузельский пожимает плечами, вытирает свои темные очки. «Так вот, господин Ярузельский, – говорит американец, – если я нажму на серебряную кнопку, американские ракеты тут же уничтожат всю Восточную Европу. А если нажму на золотую, они уничтожат весь Советский Союз». Ярузельский в ответ хмыкнул и говорит: «А знаете, господин президент, вы мне напомнили одну солидную даму. Еще до войны в Варшаве была мадам Бельдюкевич, и содержала эта мадам самый роскошный во всей Варшаве публичный дом. Клиентами ее являлись генералы, послы и другие люди, облеченные очень большой властью. И у этой мадам Бельдюкевич в ее апартаментах стояло два унитаза – один золотой, другой серебряный. Так вот, когда в тридцать девятом пришли Советы – а эта новость застала мадам Бельдюкевич на лестнице ее дома, – она не успела добежать ни до золотого, ни до серебряного унитаза, а наделала в штаны прямо на лестнице».

      Генерал Потапчук расхохотался –