Истинная моего брата. Ада Раевская

тут давало знать о том, что хозяин жилища, а иначе и не назовёшь, бы… готом.

      Ага, тем самым, который белил лицо, ходил во всём чёрном и даже, вполне возможно, глаза подводил. Вон, вроде бы даже фотография есть. Кажется, он. Так даже и не разобрать сразу, сейчас-то он уже приличный бизнесмен, а оно вон значит как…

      Ну, рассуждать об этом точно не мне. Я хотя и не причисляла себя к особому стилю жизни и никаких мрачных идеологий вокруг не сеяла, но всё-таки потрепала родителям и брату нервы. Сиреневые волосы сейчас не вызывают ни у кого особого удивления, но в то время, когда мне было пятнадцать, все хватались за голову при виде такой “красоты”. А мне просто нравилось. Ещё у меня был пирсинг в языке и татуировка на лодыжке. Сейчас я была бы модной, но тогда… Тогда учителя считали, что я потеряна для мира.

      Потом тяга к обесцвечиванию волос и дальнейшему их окрашиванию во всевозможные оттенки прошла, а татуировка с пирсингом остались. Их было не так явно заметно, так что я выглядела вполне себе офисно, если того желала, или бунтарски, если это было допустимо.

      – Мальчишки такие разные были, – почти не дрогнувшим голосом сказала Мария Александровна, широкими шагами следуя вглубь комнаты, – Лёша спокойный такой всегда, а Кирилл чудил с самого рождения, наверное. У него и волк раньше намного проснулся, и подростковый возраст… Сама видишь, – сейчас она рассказывала спокойно, но по усмешкам было понятно, что нервы Кирилл родителям помотал неплохо.

      О том, что Лёша был спокойным, я конечно же знала. Чтобы его разозлить, надо было постараться, а чтобы вывести из себя… Не знаю, на моей памяти он всегда держал себя в руках. Это в нём тоже подкупало нешуточно. Я знала, что он никогда ни на ком не срывается, а факт того, что я была его истинной, в любом случае не позволили бы мне навредить.

      Насмотревшись на то, как жили мои родители, я всегда мечтала об отношениях, полных гармонии и взаимопонимания. И пусть с родителями, в отличие от брата, до недавних пор поддерживала общение, я буквально ненавидела то, как отец относился к маме, то, как она терпела унижения и даже порой побои, хотя легко могла защитить себя физически, ведь в отличие от отца-полукровки без ипостаси, она была полукровкой, способной обращаться.

      Я постаралась отогнать куда подальше грустные мысли, но получалось не очень. Однако тут же подоспела Мария Александровна, с интузиазмом заявившая:

      – Сейчас снимем все эти морды разукрашенные, принесу коробки, ты их сложишь, потом я вручу их готу этому, тьху, – Мария Александровна хмурилась явно наигранно. – Захочет, обратно повесит. Но я с ним ещё поговорю, здесь может тоже ремонт сделаем…

      Учитывая напор этой женщины, я совсем не сомневалась в том, что Кирилл будет на всё согласен. Мне казалось, ей вообще ни в чём отказать было невозможно.

      – Так, я за коробками, а ты пока посиди, не вздумай сама куда-то лезть, – последние слова она сказала уже действительно строго, без шуток. – Попробуй только, буду тебя на ручках носить до кухни и обратно, в комнате запру!

      Учитывая, что она была альфой,