Я, Иосиф Прекрасный. Виталий Конеев

достоинствами характера, а Нерон назначил его префектом претория, потому что боялся военных людей, боялся военного заговора. Он знал, что рядовые солдаты претория не уважали и не могли уважать ни Тегеллина, ни Руфа, так как они, не имея военного опыта, сразу получили высокую должность равную должности легата. Нерон поставил во главе претория двух префектов, чтобы ни один из них не имел абсолютной власти над гвардией, так как солдаты, несмотря на своё отвращение или презрение к командиру, обязаны были выполнять его приказы. Но так как вскоре Нерон заметил, что Фения Руфа народ по-прежнему любил за прошлое его руководство поставками в город хлеба, то решил уволить его с высокой должности под предлогом, что у корпуса преторианцев мог быть только один командир. Нерон завидовал славе любого человека, и не хотел терпеть рядом с собой префекта, которого в присутствии императора народ окликал и приветствовал.

      Когда сенаторы осторожно намекнули Фению Руфу, что есть заговор против Нерона, он тотчас изъявил желание присоединиться к членам тайного общества, так как знал, что Нерон решил отправить его в отставку. А Фений уже привык находиться на вершине власти и не хотел её терять.

      Сумрачные коридоры под трибунами большого театра не освещались факелами. И никто из преторианцев не заметил дрожание тела Фения Руфа, ужас, что отразился на лице второго префекта, когда он спустился следом за императором в тёмный коридор и понял, что наступил удобный момент для убийства Нерона. Руф желал смерти ему, но страх и ужас, присущие любому гражданскому человеку, сковали его душу, и он не смог, хотя бы кивком головы, отдать приказ центурионам, военным трибунам убить императора. В мире людей это поведение человека всегда называлось трусостью. Но это качество характера префекта никто не знал.

      Эпихарида, идя следом за заговорщиками, пользуясь тем, что звуки кифары и топот окованных гвоздями сапог преторианцев гремели эхом в коридоре, сердито говорила:

      – Что же вы медлите?

      Фений Руф, уже давно пришедший в себя, с презрением в голосе ответил:

      – Молчи, слабая женщина. Тебе ли, рабыня, порицать нас, мужчин, свободнорождённых.

      Нерон вышел на улицу и сел в носилки. Тотчас за ним построилась колонна «августинцев». Заняли свои места сенаторы, полководцы, друзья императора. Большинство «августинцев», кто был недавно рабом, шли, делая руками жесты, чтобы люди видели на их пальцах золотые кольца всадников или держали руки над головами.

      Люди начали смеяться и показывать телодвижениями, как заслужили рабы звание аристократов. Всадники бросились на горожан. Закипела яростная драка, беспощадная и кровавая. С обеих сторон кричали о помощи. На место схватки бежали подкрепления к простолюдинам и к всадникам.

      Нерон, любивший такие дела, вскочил на ноги и с носилок зорко стал следить за боем, подбадривая то горожан, то всадников, осыпая бранью неловких и хваля удачливых бойцов.

      Драка перешла в многолюдное побоище, в которое