Первая и негасимая. Вячеслав Евдокимов

не чинили в том помех!

      Кусочек лакомый он первым

      Нахально с жадностью съедал,

      Не заработав, портил нервы

      Всем, ведь его труд был сверхмал.

      Вот и толстел от дармовщины,

      Весь занимаючи простор,

      Нет отвратительней картины,

      На фоне всех он был, как сор…

      Ему во всём все уступали,

      Уж не переча с ним совсем,

      С того хоть были и в печали,

      Ведь против силы нет дилемм…

      Всегда он был вперёдсмотрящим,

      Таща других всех за собой,

      Диктат над всеми был разящим,

      Ему не друг кто, – вмиг с ним в бой!

      А коль Природой награжденье

      Случалось быть, свою он грудь

      Ей подставлял в одно мгновенье:

      Награду дать, мол, не забудь!

      Назад отталкивал поспешно,

      Чтоб не мешали в том, он всех!

      Душе его с того не грешно.

      Давала наглость в том успех.

      Ходил с наградой горделиво,

      Напыщен, важен, себялюб,

      Всех подминаючи строптиво,

      Казав себя, что, мол, не глуп.

      Везде во всём хотел быть первым,

      Вот пёр, чтоб быть всех впереди,

      С стыда вовек не тратил нервы:

      – С пути вон, Скромность, уходи!

      * * *

      Вот как‐то раз все бодрой группой

      Шли под оркестр себе Цикад!

      – Вперёд всех встать! Ведь я не глупый.

      В момент то сделал, страшно рад!

      И шёл вперёд, нос позадравши,

      Не глядя под ноги ничуть…

      Не средь презренной ералаши,

      Мол, он указывает путь

      Вперёд идти всем в мир Грядущий!

      Вперёдсмотрящий, вождь, маяк!

      Руководитель мудрый, сущий!

      А всё для личных только благ.

      Так шёл всё шагом он строптивым,

      Всей шестернёй ступая ног…

      Вдруг оказался над обрывом,

      Остановиться вмиг не смог

      И полетел вниз с ускореньем,

      Ведь грузен был, слабы крыла…

      Смотрели все с оцепененьем:

      – Ох, катастрофы то дела…

      Обрыв ведь тот не вход дворцовый,

      А напрямую вёл вон в ад,

      Настрой где грешных не медовый,

      Вот быть там каждый ввек не рад.

      Туда Жук падал в диком страхе,

      Его там жизни ведь конец,

      На растерзанья сгинет плахе,

      Ведь там главенствовать не спец.

      И впрямь, коварнейшие Черти

      Жука все радостно уж ждут,

      Всех истязаний асы, верьте,

      Их метод пыток страшен, крут.

      От сей братвы вовек поблажек,

      Коль попадёшь к ним, и не жди,

      Удел всех будет дико тяжек

      За прегрешения дожди…

      Так и с Жуком в момент случилось,

      Он к ним попал уж в оборот,

      А мучить грешников им в милость,

      Аж от усилий лили пот…

      И гоготали в всю‐то глотку:

      – Всё время лез ты всех вперёд,

      Так первый лезь на сковородку,

      Она