Прѣльсть. Валерий Коновалов

на вокзале билеты и сели в электричку. От станции шли несколько километров, читая на щитах наименования населенных пунктов и наконец дошли до искомой деревни, где их встретила темень кромешная. Услышав вдали слабые голоса, поспешили туда и увидели компанию молодёжи. Спросили, действительно ли здесь работают москвичи, назвали имена девушек и заметили, как деревенские загадочно переглянулись. Справились о ночлеге, и старший в компании, войдя в их положение, провёл друзей через огород в маленький сарайчик с наскоро сколоченными палатями, на которых лежал рваный засаленный матрас, и разрешил остаться там до утра. Он произвёл впечатление хозяйственного, довольно серьёзного мужичка. Говорил без обычных деревенских матюгов и, общаясь с городскими, кажется, немного стеснялся, потому что считал их образованными людьми.

      В сарайчике был даже свет. Ребята тут же достали бутылку портвейна, купленную ещё в городе, и предложили хозяину выпить с ними, но тот, сославшись на поздний час, вежливо отказался, пожелал спокойной ночи и покинул их. Вино было кстати, так как в сарае было довольно холодно. Когда бутылка опустела, ещё не рассвело и ребята попробовали заснуть. Но поспать им не пришлось. В темноте послышался хруст сухих веток и звуки шагов сразу нескольких человек, сдавленные голоса, смешки – кажется, девичьи. Ребята встали со своей лежанки, включили свет, закурили. Голоса осмелели, послышались взрывы хохота. Из нежелания быть понятыми, друзья перешли на английский язык. Пижонство это было совсем неуместным здесь, в деревне, но они не могли отказать себе в этом удовольствии. Выкурили ещё по сигарете. Наконец явился их прежний знакомый.

      – Ну, что, – спросил он, – выспались?

      И добавил – уже без прежних церемоний:

      – А теперь уё. ывайте отсюда.

      Вновь послышался смех. Громче всех смеялись девушки. Это было обидно. Тем не менее молодые люди обулись и, сохраняя чувство достоинства, покинули временное пристанище. Они даже не взглянули на своих подруг.

      Почему девушки так вели себя, почему, не скрывая, почти напоказ смеялись над ними? Может быть, потому, что не хотели рассердить деревенских ухажеров, которые могли поступить в этом случае предсказуемо, а может быть, новые отношения успели увлечь их? Ребята понимали, что эта поездка могла закончиться для них менее успешно, но на душе было тяжело: они чувствовали, что их предали.

      До станции шли в темноте. Справа и слева от дороги стеной стоял лес, тянулись поля…

      Много позже, когда Чкалов был уже студентом университета, Ольга, узнав от младшего брата, что он живёт на служебной площади, явилась к нему со своим приятелем, который с порога демонстративно представился, наблюдая за реакцией хозяина: «Солженицын!» Не дождавшись вопросов по поводу своей фамилии, заговорил о Достоевском. Было ощущение, что он заискивает перед Чкаловым, рекомендуя себя. Но тот был не рад гостям. Девушка не вызывала в нём прежнего