Ворон обгладывает кости. Дарья Быстрицкая

доме я буду вести себя так, как мне нравится. Ясно? И никакие отбросы вроде тебя мне указывать не будут. Поэтому, если я захочу, то на твою жену и лягу. Понял?

      – Что ты сказал?! – взревел Артём и только благодаря Вове не сумел броситься на наглеца.

      – А у тебя ещё и со слухом проблемы? – ухмылялся довольно Воронов. – Ты на меня внимательнее-то посмотри. Понимаешь хоть, с кем разговариваешь?

      – Понимаю, молокосос ты недоделанный, – прошипел мужчина.

      – А я сразу заметил, что умом ты неодарён, – невозмутимо сообщил парень. – Глупо. Очень глупо. Проблем хочешь?

      – Это у меня-то проблемы будут?

      – У тебя, у тебя, Толмачёв, – покивал Влад. – Не у меня же! Ты за своим языком следить научись, когда с Вороновым разговариваешь, а то я ведь могу и доложить твоему начальству, что во время дежурства ты языком чешешь с посторонними, да людям хамишь, в драку кидаться пытаешься, – очень терпеливо объяснял парень. – Быстро с работы ведь вылетишь. Как сам-то считаешь?

      – Ты моему начальству не указ! – отмахнулся Артём.

      – Я-то, может, не указ, а вот мой отец – другое дело. Могу ему шепнуть, если хочешь.

      – Можно подумать, он тебя слушает!

      – А ты так уверен, что не слушает? – тихо спросил Владислав с лёгкой улыбочкой. – Желаешь проверить?

      Толмачёв молчал, вглядываясь в смазливое лицо парня и пытаясь определить, блефует тот или нет. Красавчик тем временем из его молчания сделал свои выводы:

      – Вот и молодец. Ни к чему рисковать работой. Лучше у тебя всё равно не будет – можешь мне поверить, – доверительно сказал Воронов. – С твоими-то мозгами!

      И расхохотался довольно.

      – Тяжело тебе, однако, придётся за пределами Лагеря, – спокойно произнёс Артём. – Там всем плевать, чей ты сыночек.

      Улыбка Влада немного увяла.

      – Ты – охранник, Толмачёв, – ледяным тоном заявил он мужчине. – Вот и охраняй. Молча.

      И с этими словами парень пошёл прочь.

      – Засранец, – пробормотал Артём.

      – Так и есть, – печально согласился Вова. – Не связывайтесь с ним. Себе дороже. Вы только ему удовольствие доставляете.

      – Заметил уже.

      Настроение у Толмачёва как-то сразу испортилось.

      4 июля, пятница

      Виктория, волчица

      Виктория вышла из автомобиля. Обойдя машину, она отстегнула своего сынишку Данила и, вытащив из детского кресла, взяла на руки. Одетый в тёплые штанишки и кофточку, мальчик закашлял ей в плечо.

      – Сейчас-сейчас, – пробормотала волчица, покачивая сына на руках.

      Перейдя дорогу, женщина приблизилась к двери дома Павла Шевцова, лучшего целителя Лагеря, прошедшего всю войну в качестве полевого врача. Очереди, к её облегчению, не оказалось, но, когда она заглянула внутрь, выяснилось, что лекарь принимает пожилую ведьму. Закрыв дверь, Вика стала ждать своей очереди, присев на лавочку, прислонённую спинкой к стене дома.

      Через