Полный финиш. Марина Серова

из-под его кулака… Я даже вздохнуть не успел, а ты его уже вырубила. Как это? – Он пытливо уставился на меня и снова, как тогда в ресторане, стал похож на ученика одиннадцатого класса, который просит учительницу растолковать ему, скажем, закон Бойля – Мариотта.

      Я загадочно улыбнулась и ответила сакраментальным:

      – Много будешь знать, скоро состаришься.

      – Куда везти-то? – спросил водитель. – На этот раз более точно определитесь, а?

      – Да, конечно, – сказала я, взглянув на по-прежнему бледного, но тем не менее уже немного успокоившегося Сашу, – поедем поточнее. Как ты смотришь на то, чтобы заехать ко мне на чашечку кофе с коньяком, Саша?

      И, не дожидаясь ответа Воронцова, продиктовала улицу и дом, в котором жила одна из моих подруг, Наташа Калиниченко. В данный момент она была то ли в Чехии, то ли в Германии и оставила мне ключи. Правда, она сорвалась из Питера при странных обстоятельствах: уехала, не сказав, когда вернется и куда направляется.

      …Первый раз за последние два года я сама, первая, предложила мужчине зайти ко мне в гости. Последний раз это было с Костей Куриловым, но с тем мы к тому моменту были знакомы (дай бог памяти) уже не меньше недели, а с Сашей Воронцовым мы познакомились только сегодня.

      Так странно и глупо… я уже отвыкла думать о себе таким образом, но, по всей видимости, этот человек с почти мальчишеской внешностью, невысокий и хрупкий, сумел поднять со дна твоей души, Женя Охотникова, что-то такое, что замутило твои обычные жизненные критерии… как поднимается ил со дна тихого холодного водоема, и становится страшно, потому что размывается и скрывается дно и подергиваются зеленоватой дымкой берега.

      Но достаточно красивых слов в духе Джона Голсуорси: я просто-напросто влюбилась. Мгновенно. Глупо. Со второго взгляда.

      Потому что с первого Саша Воронцов показался мне вполне заурядным человеком.

      …Он и сейчас не выказывал ничего незаурядного, а прилипшая ко лбу мокрая прядь волос создавала почти жалкое впечатление. Но мне – тем не менее – бросался в глаза только его точеный профиль и высокая линия чуть выпуклого лба. Лба человека светлого, умного и непосредственного.

      Услышав мое предложение, он медленно повернулся, и в больших, чуть замутненных волнением зеленовато-голубых глазах появилась благодарная улыбка. Она же чуть тронула его губы, когда он сказал:

      – Спасибо… конечно, если приглашаешь.

      Тем более что тебе, Саша Воронцов, по всей видимости, совсем не хочется сегодня переступать порог собственной квартиры – после такого-то инцидента…

* * *

      – Это глупо.

      Я повернулась на локте и, не обращая внимания на то, что простынка свалилась с моей ничем не прикрытой груди, спросила:

      – Что – глупо?

      – Глупо то, что я тебя… даже не знаю, как сказать… боюсь, что ли.

      – Нормальное чувство, – улыбнулась я, – как дипломированный психолог могу сказать тебе, что боязнь часто переходит в пограничное чувство бережливого отношения к женщине, что, в свою очередь, коррелируется с любовью.