Бомжонок. Наталья Бессонова

благодарностью. Павел отметил, что женщина более спокойна, чем в первый день. Она собрала все свои силы и сосредоточилась для поисков… или для ожидания…

      Поужинав в ресторане на первом этаже гостиницы, разошлись по номерам.

      Он опять снял номер по соседству. Долго думал: постучаться к ней или нет. Всё-таки решился.

      Вера, казалось, обрадовалась.

      – Как вы, Вера? – спросил он. Других слов не нашлось.

      – Я вам так за всё благодарна! – сказала она. – Проходите.

      Дочка, лёжа между подушками на кровати, доедала свою молочную смесь из бутылочки, а Вера, расположившись за журнальным столиком, что-то рисовала карандашом на листе бумаги.

      – Вот, решила Егоркин портрет написать. Фоторобот такой неудачный получился, совсем никакой, – пояснила она. – Пока фотографии нет, портрет отдам. Да и отвлечься немного как-то надо. А то Егорка найдётся, а я где-нибудь в психушке, – невесело усмехнулась она, смахнув слезу.

      – Похож, – удивился Павел. – А вы художница, оказывается.

      – Да. Вообще-то по образованию я учитель рисования. Только не работала ни дня. Так уж получилось. – И она мило пожала плечиками.

      – Я тоже рисую… немного. Непрофессионально, правда. Так, для души. Но настолько похожими портреты у меня не получаются…

      – А хотите, я напишу ваш портрет? Всё равно как-то надо время скоротать.

      Он не возражал. Уложив поудобнее уснувшую дочку, женщина принялась рисовать Павла. Ему было забавно позировать ей.

      – Не улыбайтесь! Иначе лицо получится не такое… совсем не суровое, – то и дело повторяла она.

      Но, когда офицер смотрел на неё, лицо его никак не могло быть суровым…

      Менее чем через час портрет был готов, и Павел снова поразился её способностям.

      – Это вам, – просто сказала она, протянув ему листок.

      Потом она что-то рассказывала о сыне, грациозным, но очень естественным движением руки поправляя непослушную прядь, то и дело падающую на лицо. Женщина улыбалась, говоря о Егорке, и её большие глаза лучились бесконечной любовью и нежностью, но порой вдруг они наполнялись тревогой и слезами. А он откровенно любовался ею и думал о своём так некстати зародившемся чувстве. Вера не была похожей ни на одну из женщин, которых он встречал прежде. Ему жутко хотелось обнять её, прижать к себе и до беспамятства целовать эти нежные губы, но, боясь спугнуть, он не посмел к ней даже прикоснуться.

      – Если он не найдётся, я умру, – долетели до Павла её слова.

      – Он найдётся. Обязательно, – попытался обнадёжить он.

      – Я мужу даже ещё не сообщила. Боюсь ему позвонить. Может быть, успеем найти Егорку, ничего и говорить не придётся?

      …Поиски не принесли результата и в последующие три дня. Павел с тяжёлым сердцем провожал Веру домой.

      Они первыми зашли в купе, уселись друг против друга. Женщина совсем упала духом. Он не находил слов. О чувствах заводить речь было некстати, и утешить её он не мог.

      – Какая умница у вас дочка, –