Счастье Кандида. Саша Кругосветов

еле ползут, тоска. От нечего делать автомобилисты любят сбивать велодятлов, а заодно и конькобежцев – так просто, развлечения для. А потом хвастаются друг перед другом: «Я сегодня двух циклистов сбил и одного на коньках – а ты сколько?»

      Нет, придется от греха подальше по Старо-Нордборгскому добираться. Отвратительная дорога, ямы да ухабы, потому-то солнце и не любит туда заглядывать.

      Ролики на коньках поджаты пружинами, чтобы уменьшить вибрацию. Но на такой ужасной дороге ноги все равно разобьешь. Путь-то неблизкий. Пожалуй, лучше бы снять пружины с роликов. Там же не пустота останется – черт побери, достал меня Румб этой своей Пустотой, – там воздух останется. Пневмоподвеска – самая мягкая. Плодотворная дебютная идея – залог успеха.

      Небо провисло над головой гамаком, подбитым обрывками грязной серо-черной ваты. Клочья облаков задевали бейсболку Кента, а самые шустрые черноватые лохматики проходили насквозь – беспрепятственно проникали внутрь головы, носились там с визгами и столь же непринужденно покидали ее. Впереди у горизонта и далеко за спиной Кента края гамака поднимались вверх, приоткрывая кусочки голубого неба. Кто там спал в этом гамаке? Кто-то огромный и, видимо, очень тяжелый.

      Дорогу не всегда можно было угадать на фоне унылого безбрежного грязевого пейзажа. Приходилось петлять и лавировать между ямами, заполненными желтоватой, зловонной глинистой жижей. Оцепенело неподвижный воздух не рябил поверхности луж и залитой жидкой грязью дорожной колеи. Время от времени Кенту не удавалось вписаться в крутой вираж, который он закладывал, чтобы объехать покрытые водой ухабы, и тогда черная жижа фонтанами разлеталась из-под коньков.

      Равнина по обе стороны была покрыта болотами, из которых торчали мертвые обломки на корню сгнивших, рано ушедших из жизни, сломанных, недавно еще совсем молодых берез. Гиблые анемичные мхи шептали одинокому путнику: «Кент, Кент, куда ты спешишь, Кент? Остановись, только мы тебя любим, только мы понимаем, иди к нам. Мы такие, мы дадим спокойствие и тишину. На дне болот тебя ждут прохлада и сладкое забвение».

      Справа и слева путь конькобежца сопровождали почерневшие столбы с гирляндами провисших проводов. Вдоль них летели черные чилийские каранчо, лесные соколы с голыми красноватыми или оранжевыми мордами. Эти отвратительные каранчо обычно питаются змеями, ящерицами и всякой падалью – почему каранчо, что им тут делать? Птицы повторяли волнообразное движение проводов, а их разнообразные крики: карканье («трах-рро!»), напоминающее стук друг о друга твердых кусков дерева, дикий пугающий хохот и жуткие стоны отражались от поверхности болот и, казалось, заполняли все пространство. По длинным канавам вдоль дороги Кента сопровождали и ни за что не хотели отставать длинные отвратительные твари – то поднимались над поверхностью воды, то исчезали. На змей не похожи – у змей спереди должны быть голова и глаза, а у этих ничего такого не видно. Червяки какие-то, гельминты, что ли? Скорее всего ришта – кто еще из червяков может