Пленники зоны. Смерти вопреки. Сергей Коротков

самая важная и опасная часть операции. И Эскимо знал, что не подведет.

* * *

      – Ты чего со своими не пошел? – как бы между прочим спросил пепловца его недавний враг Горбоконик, придерживая «янтарь» у раны. – Как раз бы их квад дополнил. А?

      – Не пошел и все, – отрезал Аперкорт, комплектуя очередную обойму к своему АС-96 желто-зелеными патронами, – у меня свой путь, у них свой.

      – А все же?

      Пепловец оторвался от привычного занятия, хотя он мог часами возиться с оружием, не глядя на него, на ощупь. Посмотрел на бандита. На его небритое лицо землистого цвета, ухмылку, в которой отсутствовали передние зубы, смоляные волосы с седой прядью. На руки в перчатках, держащие артефакт, прикид, который трудно было даже назвать одеждой. И снова стал снаряжать рожок автомата.

      – Я тебе противен? Ненавидишь меня?

      – С чего ради?

      – Таким взором окинул меня, словно, бомжа-пьяницу увидел.

      – Ты такой и есть. Выглядишь, как полный отстой!

      – О-о, мерси!

      – Хранцуз, тудыть. За что мне тебя любить и почитать? За твои и твоих фраеров дела? За павших ребят, проливших по твоей бандитской прихоти кровь?! За жестокость? А может, за твои намерения? А? Что опять затеял?

      – Успокойся! Никто никого не собирается дрючить.

      – А ты попробуй. Посмотрим, что из этого выйдет.

      – Я и пробовать не буду. И не намерен. Зачем мне это?

      – Раньше ты по-другому бы этот вопрос задал. Типа «а нах ты мне сдался?» Не пойму я тебя, Зубоскал. Кто ты и что? Горбоконик уже или еще Зубоскал. С нами или сам по себе. Какую цель преследуешь? Завалить всех или поиметь что-то определенное? Или дружков своих ждешь?

      – Че ты пристал ко мне? Вырос я, мля! Реабилитироваться хочу. Апелляцию запросить. Побыл куклой у этого урода, замучил он меня нехило. Много нехорошего сотворил со мной, по гроб не забуду…

      – Сотворил с тобой? Жопа-то цела?

      – Иди ты. Отсяду от тебя, козел, а то с пепловцами никогда по-человечески нельзя было погутарить.

      – Сиди уже, человек, блин! Ишь, о человечности заговорил. Ты на себя посмотри, гуманист ты наш.

      – Смотрел уже. И твой взгляд щас видел, и мужиков этих. Все как на собаку побитую смотрят.

      – Ошибаешься ты тут, фраерок! Не все.

      – Ну, не все, но многие. Вояки еще как-то, а остальные, в натуре, жалеют, со страхом и отвращением смотрят. Вижу ведь.

      – Да ни хера ты, мудак, не видишь! Мало того, что они тебя из полного дерьма вытащили, так еще и в порядок привели, накормили. А главное, доверили оружие, поверили тебе, с собой взяли. А ну, пойди, найди в Зоне идиота, который в этой ситуации тебе помог бы, вытащил, вылечил и еще ствол дал?! Сидишь тут и лыбу давишь, в словесный понос ударился. Стремно, поди, самому-то?

      – Кончай базар свой… – Горбоконик цыкнул, сплюнул, но не тонкой длинной струей как раньше (сейчас из-за отсутствия зубов не получилось), – тошнит, мля. Сам расщебетался, молчаливый наш! А я че? Я не филоню, признаю… да, выручили вояки меня, новую жизнь дали. Я ведь кое-что от этого мудака телепата и