Шиномонтаж. Андрей Андреевич Колесников

коллега, отмечать думаешь начало новой жизни?! Про друга уже и забыл. Вот она сила денег! Как только миллионами запахло, так друзья отойдите в сторону.

      – Окстись! Какие миллионы! Господь с тобой! – с испугом замахала на него Марья Васильевна.

      – Что испугалась, что накаркаю и действительно миллионерами станете?

      – Да какие там миллионеры, хотя бы свое не потерять.

      – Это точно! – становясь серьезным, поддакнул ей Касперин.

      – Что точно? – опять испуганно ахнула Марья Васильевна, – Можем лишиться своих кровных?

      – Да нет, нет, это я просто тебе поддакнул. Вот сейчас мы с Петром польем как следует новое дело и все будет ладно. Не волнуйся ты так – успокоил ее Степан.

      Сорокина намостила мужикам капусты с луком, сдобрила маслицем, поджарила большую сковородку яичницы с салом и, посчитав миссию выполненной, удалилась смотреть телевизор.

      Выпили по махонькой, потом еще, разговор с пустого перешел на насущное.

      – Уголь заканчивается, – посетовал Степан, – За зиму котел уже пять тонн сожрал, а топки еще на месяц, как минимум. Ночи то еще холодные, а уголь, я спрашивал, по сравнению с осенью опять подорожал. Магазин электрокотлом отапливаю, так за электричество в два раза больше плачу, чем за уголь.

      – И у меня та же история. Осенью шесть тонн закупили, но еще по той цене. Хотя бы хватило сезон закончить, а то дровами котел особо не натопишь. Придется целыми днями около него сидеть – кочегарить. Это тебе не печка.

      – Зато они вон! – махнул куда-то головой вверх Степан – в Южную Осетию газ потянули. Хвалились– самая высокогорная магистраль в мире; столько-то ущелий прошли, столько-то гор продырявили туннелями. И все это лишь для того, чтобы снабдить газом 30-тысячный чужой городишко…

      – Который не в состоянии этот газ оплачивать. – дополнил Сорокин.

      – А все почему? А потому, что большая политика. Мы же в селе сидим без газа, хотя до него от нас километров десять от силы. На дворе 21 век, а мы печи топим, как наши деды и прадеды. А почему? Да потому, что большая политика – тут Степан поднял палец и сделал небольшую паузу – наши нужды не учитывает. Мы никто, и большой политике до нас никакого дела нет. Наплевать ей на нас! Но, когда петух кровавый начинает в задницу клевать, вспоминают и о нас и давай пичкать патриотическими лозунгами. Да у нас этого патриотизма поболе чем у них, у этих агитаторов. Только вы же в своей политике и про нас не забывайте.

      Они уже приговорили принесенную Каспериным бутылку и незаметно за душевным разговором заканчивали и другую, поставленную Петром.

      – Стареем мы с тобой, Степан.

      – С чего это ты так вдруг? – недоуменно уставился на него Касперин.

      – Да в молодости мы с тобой за выпивкой все о бабах говорили, а сейчас о политике.

      – Как же о ней не говорить? Душу хочется излить от всей этой несправедливости. Ведь сколько нам про этот газ талдонили. Все уши прожужжали. Как только какие-нибудь выборы, так кандидаты и начинают нам мозги пудрить обещаниями