Художница с Хоккайдо. Роман Ротэрмель

о стену. Трудно было даже заметить, что он делает в уютном, уже остывшем от солнца, теньке. Он свернулся клубком и сжался, словно напуганный еж, импульсивно дергая правой рукой. Он рисовал. На скромном клочке бумаги, вырванным из обычной тетради. Непохоже, что он заметил, как я вошла, но и прерывать его не стала. В конце концов, стоит ему обратить на меня внимание, и он уже не сможет отвести от меня шокированного взгляда.

      Спустя время он медленно поднялся на ноги и вышел за дверь. Он заметил меня. Он не мог не заметить. Но не стал зацикливаться на безрукой девочке. Снова формальность? Воспитанность, которая сдерживает любопытство? Или это снова моя паранойя, вызванная резкими взглядами и надвигающимся голодом? Время уходило. Мне тоже пора возвращаться.

      Я приподнимаю голову и на меня накатывает сонливость. Последний урок окончательно выжал из меня все соки. Я шла по коридору и замечала перешептывающихся учеников, бросающий на меня неловкие взгляды. Мне вновь не по себе. Привыкну ли я когда-нибудь. Сейчас я желаю лишь вернуться домой, но кто-то дергает меня за плечо у самого выхода из школы. Юки дружелюбно улыбнулась, как всегда, и скорее увела меня наружу от лишних глаз.

      – Я сегодня была на крыше, – сказала я, решив прервать тишину.

      – Я рада, что показала тебе это место, – ответила Юки. – Извини, что не смогла прийти.

      – Ничего, я была там не одна.

      Лицо Юки удивленно вытянулось с долей подозрения и нескрываемого любопытства.