Приключения Иоганна Мекленбургского: Приключения принца Иоганна Мекленбургского. Великий герцог Мекленбурга. Конец Смуты. Иван Оченков

Мэнни, потом пришел черед Фридриха Адольфа. Мой кузен до конца был в сознании и умер как настоящий христианин, всех простил и у всех попросил прощения. Увы, мне было мало дела до душевных страданий моего беспутного родственника. В другое время я, может быть, проникся бы и растрогался, но я сидел у еще не остывшего тела Манфреда. Сидел и молчал, ни одна мысль по отношению к моей родне, ни добрая, ни злая, не посетила меня в эту минуту скорби. Я вспоминал, как этого рыжего мальчика отдали мне на службу. Как неловко он фехтовал и ездил верхом. И, напротив, умело обращался с цифрами и красиво писал. Я вдруг подумал, что ничего не знаю об этом маленьком человечке, с радостью отдавшем за меня жизнь. У него ведь была большая семья, должна была сестра выйти замуж. Вышла ли? Не знаю. Я обернулся, рядом стояли вечно его изводившие насмешками Лелик и Болек и тоже едва не плакали. Что-то надо было сказать, но никакие слова не приходили на ум.

      – Ребята, вы бы женились, что ли, – наконец произнес я. – А то вот так…

      Вдобавок ко всему начались преждевременные роды у Маргариты Елизаветы. И без того не слишком здоровая, она плохо перенесла потрясения последних дней. Ребенок ее родился мертвым, а сама она сгорела в огне родильной горячки. В те времена таким исходом родов нельзя было никого удивить, но все вместе эти несчастья, казалось, создали темную ауру у всего замка.

      Однако времени предаваться скорби не было. В гостевых покоях замка ждали ответа заносчивые польские послы. Также, прослышав об ультиматуме короля Сигизмунда, в замок стали заявляться депутации дворян и бюргеров. Они не имели ничего против, чтобы я и завербованные мною их родственники и соседи сложили голову где-нибудь на чужбине, но войны в пределах Мекленбурга им не хотелось. Совсем.

      Вечером я спустился в подземную тюрьму, где меня дожидался духовник моего тезки падре Игнасио. По национальности падре был испанцем, хотя по его внешнему виду этого и не скажешь. Ни смуглости в нем, ни фанатичного блеска в глазах. Такой живенький толстячок, любитель хорошо покушать и, скорее всего, выпить. Когда первый раз увидел, я его немного попугал, но этим и ограничился. А вот после трагедии, разыгравшейся на смотре, решил пообщаться плотнее. Его поведение во время происшествия не то чтобы мне не понравилось, просто насторожило. Не слишком он был похож на того ленивого толстяка, каким его привыкли видеть. Поэтому по моему приказу казаки во всеобщей суматохе незаметно подхватили священника под локотки и, зажав рот, отволокли в темницу.

      – Сопротивлялся? – спросил я у охранявших камеру казаков.

      – Да нет, княже, не успел, однако – поглядите… – с этими словами казак протянул мне распятие, которое падре Игнасио постоянно таскал с собой, и резким движением разъединил. Половина распятия была рукоятью, а во второй пряталось не слишком длинное, но очень острое лезвие.

      – Любопытно! Хвалю, ребята, кончится заваруха – награжу, за мной дело не станет. Ну-ка развяжите руки святому отцу. У меня вопросов к нему целый воз и маленькая тележка.

      Падре Игнасио