Жена Чудовища. Наталья Сапункова

бубен на стену.

      – Вот, возьми, – Айнора сняла с шеи шнурок, на котором висело несколько колец, явно неподходящих для её изуродованных болезнью пальцев.

      Она выбрала одно, с коричнево–желтым камнем, – вот, это золотое, и камень хороший, уместно для знатной женщины. Говорят, что этот камень обостряет способность слышать себя и видеть мир в отражениях. Его такие, как я, часто носят. Вранье! Ничего он не обостряет. Просто камень. Но ты ей скажи, что обостряет. Пусть не боится себя слышать, и ни у кого не спрашивает советов.

      Леди Фан взяла кольцо. Красивый камень, изящная оправа. Старое. И недешёвое, да. Такое на руке у леди Айд не вызовет вопросов.

      – Это означает, что у Тьяны есть твоя сила? Твои способности? – спросила она с трепетом.

      – Они у всех есть, – старуха захрипела и закашлялась, потом продолжила, – у кого-то больше, у кого-то меньше. Но есть у всех. У неё, может, и больше, наша ведь кровь. Не все умеют слушать и слышать. А она пусть учится. Но она обычная, без силы, поняла? Иди, Элла. Я устала.

      Леди Фан достала кошелёк и отсыпала половину монет, вложила в ладонь Айноры.

      – Возьми. И не исчезай пока. Может, попробуем устроить тебя получше?

      – Только попробуй. Не хватало ещё, чтобы ты вмешивалась мои дела. Прощай, Элла, – монеты исчезли в складках её юбки.

      – Я видела в Ниверсолле твою ученицу. Её поймала стража.

      Айнора сидела теперь с закрытыми глазами и покачивалась.

      – Ничего, ей тоже пора не слушать советы, – уронила она. – Иди, милая. Я действительно устала.

      Леди Фан изумленно распахнула глаза, подумав, что ослышалась – милой тетка не называла её уже очень много лет.

      – До свидания, Айнора, – сказала она, – я ещё приеду к тебе.

      Та не ответила.

      Во дворе было теплее, чем в тех ужасных комнатах, и леди Фан с удовольствием задышала, – душистый, теплый воздух летнего дня бальзамом вливался в её грудь. И ещё она поняла, что отчего-то очень устала, устала так, что было тяжело идти и захотелось сесть прямо на траву последи двора.

      – Миледи? – к ней спешила монахиня в зеленом платье, – вы уезжаете? Вы всем довольны, миледи?

      – Да, вполне. Пожалуйста, позаботьтесь о ней, – она показала за спину, туда, где остались унылые комнаты приюта, – может, ей лучше проводить больше времени во дворе?

      – Она никого не слушает, миледи, – покачала головой монахиня, не уточняя, о ком речь, – вы так бледны. Чем-нибудь помочь?..

      Чуть позже, сидя на жестких подушках наемной кареты, леди Фан вспоминала, расставляя в уме: простить, слушать себя, радоваться тому, что есть, не подчиняться тому, что кажется неверным. Что там ещё?

      Тьяна выживет тут и родит сына. Её будут любить. Зло и смерть – это случится не с ней, потому что исключает рождение детей. Значит, всё будет не так и плохо.

      Уже легче.

      Тьяна, выслушав рассказ тёти о поездке, была изумлена.

      – В нашем роду есть гадалка с бубном? Самая настоящая?!

      – Настоящая, – усмехнулась леди Фан, – но не это важно. Вот её кольцо,