Император Сухоруков. Василий Николаевич Кленин

я, оглаживая глянцевые корешки. – Это кем же надо быть, чтоб в такой фантазии нуждаться?».

      – Интересуетесь? – внезапно раздался голос за моей спиной. Тихий такой, спокойной, но я аж вздрогнул.

      – Вот этим? – повернул голову, тыча пальцем в ядовито яркую полку. За мной стоял невысокий мужчина с окладистой бородой. Неуловимого возраста: уже предельно зрелый, но еще не старый.

      – Ага, – улыбнулся тот. – Нравится читать про попаданцев?

      – Если честно, нет. Разве что с профессиональной точки зрения.

      – Это что же за профессия такая?

      – Психолог.

      Незнакомец сначала округлил глаза, а потом искра осознания мелькнула в них… и он рассмеялся. Да так громко, что сам себе испуганно прикрыл рот, чтобы не шуметь. Но потом всё равно тихонько досмеялся.

      – Эк вы!… Жёстко как.

      – Довелось мне почитать несколько таких книг. К сожалению, ни в одной не нашел попытки интересного и проработанного моделирования истории. Зато в каждом налицо синдром Золушки: герой весь исстрадался в этом мире, зато в другом ждут его успехи и сбыча мечт. Конечно, наиболее ярко это заметно у авторов-женщин, но и в мужской литературе та же проблема. Только фантазии немного другие. И не нужно быть специалистом моего профиля, чтобы понять, что все эти психологические проблемы сидят в голове у авторов. Которые переносят свое эго на персонажа.

      Тут я примолк.

      – Наверное, я проявил нетактичность. Вам, кажется, нравятся, такие книги?

      – Грешен, – бородач широко улыбнулся. – Вот эти точно нравятся.

      Я снова окинул взглядом полку. Только теперь я приметил, что на всех корешках указано «М. Золотов».

      – Хороший автор?

      – Не могу ответить на ваш вопрос, уважаемый психолог.

      – Почему же?

      – Книги на этой полке я написал.

      «Вот это шикарный психологический этюд», – только и промелькнуло в моей голове. Стыдно не было: я же не эти именно книги хаял, а жанр в целом. Сейчас этот… писатель очевидно думает, что уж он-то особенный, что на его именно книги критика не распространяется.

      – Однако, – сказал я вслух совсем другое. – Поставили вы меня в неловкую позицию.

      И улыбнулся. Это в любой ситуации помогает.

      – Подождите! – вдруг осенило меня. – Вы хозяин дома!

      Протянул ему руку и представился:

      – Михаил. Приехал по приглашению.

      Хозяин, особо не спеша, но и без спеси, ответил крепким рукопожатием.

      – Месроп.

      – Извините, – слегка замялся я. – Сказать честно, вы не очень похожи на армянина.

      – Вот и все знакомые армяне мне так говорят, – без улыбки ответил бородач. – Что поделать, человек, давший мне при рождении это имя, не удосужился потом приобщить меня к великой армянской культуре. Да и внешне я не в него пошел. Так что, при получении паспорта взял я фамилию матери.

      Я вспомнил золотые буквы корешков.

      – Золотов?

      – Именно