Моленсоух. История одной индивидуации. Макс Аврелий

языках. Была у них сводившая нас с Радиком с ума «Looky-Looky». Глупо было бы, с моей стороны, повзрослев, не разыскать эту пластинку. И когда, тот самый виниловый диск уже был у меня, оказалось, что автором композиции «Looky-Looky» означен некто «Джорджо». Я не знал такого композитора, или исполнителя и решил пока что не заморачиваться на счет этого парня. Но, зачастую ответы на вопросы, которые мы задали однажды, приходят к нам сами, когда нами они уже забыты. Так, однажды, купив диск Джорджио Мародера (Gorgio Moroder) «The Best Of Electronic», это был, как понятно из названия, сборник лучших хитов, я обнаружил на нем ту самую «Looky-Looky». Югославы «7 Mladih» или «Septini Jaunie», попытались снять композицию один к одному, понятно несколько вульгаризировав ее при этом своим провинциализмом и вместо оригинального текста исполнив песню на сербскохорватском. Но через какое-то время я узнал, что едва ли не гениальный Джорджио вовсе не писал этой песни, а сделал диско-аранжировку на известную песню американского народа «looky-looky Yonder Black Betty Yellow Woman's Door Bells», (я нашел ее на сборнике народных песен «Leadbelly»), и слегка укоротил название, оставив два первые слова.

      Не без упоения некоторых домочадцев слушалась также всевозможная шлягерная советская эстрада.

      Чтобы лучше понять меня, представьте себе ребенка из многодетной семьи, живущего у Бабушки в рабочем поселке, состоящем из десятка бараков, далеко за городом на отшибе посреди степи. Если выйти из барака, то впереди железная дорога, за ней Цементный завод за заводом АВТОТЭП (Автотранспортный экспедиторский поезд), Дистанция, Станция, Бичегорск (о них ниже), ДЭПО, кладбище пассажирских вагонов, отслуживших тепловозов и паровозов. Сзади – степь до самого горизонта, слева – степь и Скотобойня, справа – другая железная дорога и за ней Кирамзавод и еще одно ДЭПО. И где-то там, далеко за всеми этими дорогами и заводами, еще не виданный мной тогда город Есиль. О Бабушке, нашем воспитателе и кормильце, уже говорилось, будет, видимо, сказано и еще. Я вообще уверен, что ее личность неисчерпаема, и точно уж не мне ее вычерпывать и не этим ковшом… Можно ещё добавить, что снаружи Бабушка была обычной колхозницей с верой в коммунистическое будущее страны, в которой она жила, а в душе была христианкой, и где-то в своих комодах хранила иконы. Напоказ она их не выставляла, так как дома первыми преследователями христианства были мои папа и мама. Книг Бабушка не читала, ее культурную жизнь составляли газеты и телевизор по вечерам, после работы. Давно уже выйдя на пенсию, бабушка продолжала работать. В молодости она была маляром, а в старости уборщицей, либо вахтером. Когда родители уезжали на заработки в Боград, Бабушка, как уже говорилось, разрешала нам слушать пластинки, но любимые свои диски родители забирали с собой, и вся музыка сводилась к «Бременским музыкантам» и каким-то совсем уж невнятным персонажам советской эстрады, коих я, слава Богу, не помню. Правда, был еще, конечно же, Бабушкин маленький черно-белый телевизор «Рекорд 312» (советский человек грезил рекордами), но, за исключением передачи «Утренняя Почта», музыка с голубого