Жили-были на войне. Исай Кузнецов

лишь вежливой данью высокому грузному человеку, стоявшему перед строем.

      Это был генерал. Он и еще двое, полковник и капитан, стоявшие рядом с ним, были подтянуты, чисто выбриты, и только их начищенные до блеска сапоги слегка испачканы грязью.

      Дорога, по которой мы спустились к берегу, оказалась совершенно разбитой, и, чтобы не завязнуть, пришлось бы свернуть и проехать под самым носом у генерала. Женщина остановила лошадь. Я соскочил с повозки. Сошла и женщина. Мы стояли совсем близко от генерала, и хотя говорил он негромко, отдельные его слова можно было разобрать.

      – Где оружие? – спросил он у пожилого солдата, стоявшего без сапог перед строем.

      Солдат переступил белыми, похолодевшими ногами и опустил голову.

      – Полк? – спросил генерал.

      Солдат негромко что-то ответил.

      Генерал прошелся вдоль строя и, остановившись возле солдата помоложе, ткнул его рукой в перчатке:

      – Где автомат?

      Молодой солдат, как и пожилой, опустил голову.

      – Полк?

      Молодой солдат назвал полк, как я потом понял, тот же, что и пожилой.

      Генерал что-то приказал.

      На левом фланге передние зашевелились, из задней шеренги как-то боком, не по-военному, вышел молодой лейтенантик.

      – Отставить! – скомандовал генерал.

      Лейтенант вернулся на место и, как положено по уставу, легонько хлопнул ладонью по плечу стоявшего впереди. Тот сделал шаг вперед, шаг в сторону, и лейтенант строевым шагом вышел вперед.

      Лейтенант оказался совсем молоденьким и застенчивым. На гимнастерке у него висела желтая медаль, из тех что “за оборону”, да еще какой-то орден, кажется Отечественной войны. Гимнастерка выцветшая, но ладная. И весь он был подтянутый и ладный, даже слегка щеголеват.

      Генерал спросил что-то, резко, начальственно и сурово.

      Лейтенант ответил. Я недослышал, но понял, что на вопрос генерала лейтенант ответил, что и он из того же полка, что и солдаты, потерявшие оружие, но из другого подразделения и солдат этих не знает.

      Генерал произнес только одно слово.

      Я снова не расслышал, но лейтенант вдруг отшатнулся, как от удара, а женщина схватила меня за руку и прижалась ко мне.

      Я понял. Генерал сказал: расстрелять!

      Полковник, стоявший рядом с генералом, скомандовал, и двое солдат с правого фланга, один с винтовкой, другой с автоматом, вышли из строя и встали рядом с лейтенантом. Генерал кивнул капитану, и тот, подойдя к лейтенанту, вытащил у него из кобуры пистолет и снял ремень. Потом начал отстегивать погоны. Лейтенант, по-видимому, не до конца сознавая, что его ждет, помог ему снять правый погон – не мог поверить, что заслужил такую смерть, потому что воевал хорошо, да и вообще смерть не может, не должна коснуться его, такого еще молодого. И верил, что сейчас раздастся команда “Отставить!”.

      Капитан долго возился с орденом, но генерал нетерпеливо прикрикнул, и капитан отошел, так и оставив “Отечественную войну” на груди лейтенанта.

      Лейтенант