Лигеметон. Ложный Апокриф. Богдан Алексеевич Кудлай

схватила подругу за подбородок и заставила взглянуть прямо в глаза.

      – Ты облажалась. Крупно напортачила. И я одна не собираюсь за тобой убирать. На нытье нет времени.

      Глаза Рокси слезились, словно в них прыснули перцовым спреем.

      – Возьми голову и когда я скажу «тяни», тяни.

      Рокси прижала ладони к ушам почти безголового Чарли …точнее того что осталось от Чарли.

      – Тяни.

      Дарси точно матерый мясник сре́зала кожу с шеи (Рокси чуть снова не вывернуло наизнанку). Потом попыталась разрезать артерии и вены, одну за другой; они были настолько скользкие, змеящиеся, что пришлось скорее пилить, чем рубить. И в довершении парочка взмахов тесака со стороны Дарси, натяжных рывков от Рокси и здравствуй безголовый Чарли.

      – Надо разрезать кожу по средней линии живота, – сказала Дарси скорее сама себе.

      – Сериалы про судмедэкспертов и маньяков?

      – И фильмы, – добавила она совершенно серьезно.

      Потные лица натянуто улыбнулись. Шок прошел, и оставалось только последовательно доделать начатое.

      Дарси запустила руки внутрь тела, предварительно надев белые ковбойские перчатки до локтей (как предусмотрительно с ее стороны было заглянуть еще и в гардеробную).

      – В левом подреберье, – бормотала она себе под нос. Нашла желудок, достала. – Поднеси мне пакет.

      Рокси развернула очередной мешок, и плавающий в алкоголе кишечник плюхнулся на дно полиэтиленового пакета.

      – Теперь займемся органами повыше. – Дарси рассекла кожу на грудной клетке, потом хрящи, соединяющие ребра с грудиной. Затем отложила тесак и поднялась с колен.

      – Ты чего? – еле нашла в себе силы спросить морально истощенная Рокси, наблюдая, как Дарси пинает труп.

      – Чтобы расширить рану на груди, надо сломать ему ребра. Ну же, помогай!

      Останавливаться теперь не имело смысла – все зашло так далеко, что не с чем и сравнивать.

      Штампующими ударами Рокси пересчитала Чарли все ребра с правой стороны. Потом снова склонившись над телом, две пары рук взялись за края грудинной раны и развели их, пока не раздался характерный хруст.

      – Завтра ты собираешь вещички и уматываешь из моей квартиры.

      – Что?

      – Что слышала. А сейчас достань сердце и легкие.

      – Почему?

      – Мне надо дать рукам отдохнуть.

      Рокси спрашивала не об этом, но глядя в суровое лицо подруги (или уже нет?), молча сделала, что велели.

      Так еще одна часть Чарли перекочевала в темное нутро мешка. Ужасная участь. Сто́ит раз поддаться греху и из тебя вытянут душу, поделят на четырнадцать неравных кусочков, вытащат органы и расфасуют по пакетам.

      – Может, не выбрасывать все? Я слышала на черном рынке сердце стоит сто тысяч, печень сто пятьдесят, а почки почти триста!

      – Нельзя оставлять никаких следов. Никаких, – отчеканила Дарси.

      – Ну ясно-ясно. Я так, мысли вслух.

       Если амбре малефицизма в начале препарирования еще витал по комнате, то под конец…