Смерть пахнет конфетками. Александр Михайлович Кротов

и тут же раздался звук пощёчины. Процедура вполне привычная. Но она не приводила в чувства, не отрезвляла, а наоборот, будто ставила жирную точку в факте подчиняемости человека.

      – Молодец, – сказал Гжельский. – А теперь встань на ноги.

      Одна рука Руслана, которая только что с силой приложилась к его щеке, схватилась за подлокотник инвалидного кресла. Вторая выполнила аналогичную операцию. И вот уже Руслан опирался на руки и приподнимался. Усилие, ещё усилие. И вот он уже стоит на ногах, которые по-прежнему не чувствуют ничего…

      – Иди, – сказал Гжельский.

      Руслан рухнул обратно в кресло.

      – Не могу, – выдохнул Стахов.

      – Вот, блин, – сказал реабилитолог, подстраховывающий мужчину, чтобы тот не упал. – Но пару секунд ты простоял. Думаю, мы на верном пути, как считаешь, Амаяк Акопян?

      Гжельский не обиделся на такое обращение. Но и позитива помощника он не испытывал:

      – У тебя всё ещё есть какой-то внутренний блок, – сказал он Стахову. – Он не позволяет тебе слышать меня полностью. Но только сегодня я понял, что дело совсем не в тебе, а в том, кто тебя сопровождает в параллельном мире. Пошли в твою комнату…

      – Про «пошли» было забавно, – сказал Руслан, разворачивая коляску в сторону выхода из кабинета.

      Они перебрались в жилой корпус, где Стахов отворил своим ключом дверь.

      – Извините за бардак, – сказал он.

      – Ничего, – сказал реабилитолог. – Типичная холостяцкая берлога.

      Гжельский тем временем аккуратно закрыл дверь, огляделся, будто что-то выискивая. И это что-то он нашёл своим цепким взглядом, после чего тихо сказал:

      – Подними с пола пустую пачку сигарет.

      – Не… – начал было говорить Стахов, как тут же склонился и схватил правой рукой пустую пачку, что валялась под столом.

      До этого действия он хотел сказать что-то вроде «не понял» или «не расслышал», но его сознание всё правильно уловило и выполнило команду.

      – Дрессированные собачки, это так мило, – неудачно пошутил реабилитолог, который даже не успел подстраховать Стахова, чтобы тот не свалился с коляски.

      А Гжельский продолжил эксперимент. Повысив голос, он сказал, сделав особый акцент на свою Силу:

      – Скомкай пачку и брось её в раковину.

      Руслан начал мять пачку, пытаясь понять, сколько метров до раковины, что виднелась за открытой дверью ванной комнаты. А там было не меньше пяти метров. И Стахов понимал, что это не его воля. И это вызывало дискомфорт. И даже страх. Интересно, все ли его подопытные чувствуют, что ими управляют? Судя по внешнему виду некоторых, они были даже счастливы. А у Стахова это всё положительных эмоций не вызывало.

      Мужчина прицелился и кинул смятую пачку синего «Соверена». Пачка скользнула по дверному косяку и упала куда-то под раковину.

      – Отлично, – сказал реабилитолог. – Трёхочковый бросок.

      – Он должен был попасть, – недовольно проворчал