Золотая рыбка. Непушкин

Мне пригрезилась небольшая гора чего-то, что я не мог идентифицировать.

      – Боря, а что там у вас дальше, за разгрузочной платформой?

      – А, это склад масла. Там бочки с маслом стоят.

      – Не понял, они там внавалку под открытым небом хранятся, что ли?

      – Ну не внавалку, конечно, одна бочка на другой. А где их хранить-то еще? Их там тысячи. На закрытый склад денег не дают. А масло американское, крутое какое-то. Периодически бочки ржавеют, и из них масло вытекает. Тогда нас заставляют устранять следы бесхозяйственности.

      – В смысле?

      – Да в прямом. Вытекшее масло замываем, остатки выливаем в отстойник, который на очистные ведет. Проржавевшие бочки машина раз в неделю куда-то увозит.

      – Офигеть! И что, никого еще не посадили?

      – За что сажать-то!? Издержки хранения. Составляют акт списания, и дело с концом. У них там даже норма убыли просчитана.

      – Вот совок, ей-Богу! Вы же деньги в отстой смываете!

      Мой диссонирующий мозг хотел было выдать в эфир несколько хвалебных эпитетов в адрес местного начальства, но в этот момент на пульте заморгала какая-то лампочка и громко зазвенел звонок, подозрительно напомнивший о школьных годах.

      – Черт! Черт,черт,черт! – по лицу Борьки было видно, что это паника. Он схватил тетрадь и стал с ужасающей скоростью листать страницы. Изорвав несчастную тетрадь в лоскуты, но найдя искомое, Боря вскочил и, одеваясь на ходу, проорал нечеловечески: «Датчик долбаного клапана сработал!» И умотал закрывать грудью вражеский прорыв. Я же как человек незаинтересованный, а потому сохраняющий ясность мышления мгновенно предположил, что неплохо было бы для начала отключить всю систему, а только потом бегать по нефтебазе с выпученными глазами. Схватив волшебную тетрадь с описаниями ритуалов управления нефтебазой, я быстро нашел страницу под названием «Экстренные ситуации». Первым пунктом значилось «Экстренно остановить работу всех систем путем нажатия большой красной кнопки в центре пульта управления».

      Таковая имелась именно там, где и предсказывалось в священной тетради. Мне осталось только ее нажать. Не раздумывая, рука сама опустилась на красную кнопку. Стало тихо и скучно, заодно выключился и последний прожектор. Только верный фонарь иногда выхватывал из темноты силуэт панически мечущегося Борюсика.

      Прождав пару минут, мне пришлось самому выйти на улицу, чтобы прекратить эту агонию. С трудом поймав обезумевшего Рониковича-младшего, я пинками затолкал его обратно в диспетчерскую.

      Мокрый, замерзший, взъерошенный он почти не мог говорить: от стресса и холода свело скулы и сдавило горло. Я понимал, что теперь Боря мой с потрохами, в какую авантюру я бы его не втягивал. Но к этому моменту идея поездки в Европу с миссией ее освобождения от автохлама ушла на второй план. На почве родной сердцу советского человека бесхозяйственности вскочила как прыщ и завладела всем мозгом мысль скорого и почти безболезненного обогащения.

      В полиции я провел немногим более получаса. В кабинет инспектора Барский со мной