Лягушачье молоко. Григорий Петрович Сакулин

утро жители деревни видели, как немцы строем идут из лагеря на работу. Маршируют в ногу. Все одеты в русские ватники и валенки. Пленных обязательно сопровождают конвойные солдаты с автоматами. Немцы с песней идут. Лихо поют что-то по-немецки.

      Хоть на лагерных харчах не разжиреешь, но немцы немного отъелись к зиме. Уже не были теми доходягами, какими их летом впервые увидели местные жители.

      Но рацион питания пленных все равно был скудным. Не хватало витаминов. Из-за тяжелой работы, уральских морозов, неважного питания немцы часто болели. Бывало и умирали. В лесочке за Усть-Пожвой стали появляться аккуратные холмики с березовыми крестами. Там немцам разрешили хоронить своих умерших товарищей.

      Догадываясь, что пленным жратвы не хватает, Усть-Пожвинские мальчишки из богатых семейств украдкой таскали немцам лук и чеснок, выменивая у них разные немецкие вещички: пуговицы с мундиров, какие-то эмблемы, бляхи.

      Один мальчишка выменял у немца настоящий солдатский кожаный ремень и ходил по деревне, подпоясанный этим ремнем, гордо красуясь перед своими друзьями. Все мальчишки ему жутко завидовали.

      Петька Сакулин тоже завидовал, но ему нечего было предложить немцам для обмена. Жили Сакулины бедно. В их доме зимой осталась лишь мороженная картошка, которую немцам не предложишь.

      Петькин отец умер еще до войны. Мать надрывалась в колхозе с раннего утра и до позднего вечера. Петька и его старшие братья росли сами по себе, как лопухи под забором.

      Прошло еще полгода. Треском весеннего ледохода и сочной зеленью распускающихся почек, настойчиво оповестила о себе весна. Это была весна больших надежд и новой человеческой жизни.

      9 мая 1945 года мощный голос диктора Левитана из репродукторов сообщил Усть-Пожвинцам о победе над фашистской Германией! Закончилась страшная война, унесшая десятки миллионов человеческих жизней по всему миру. Советские люди со слезами на глазах радовались победе! Даже пленные немцы немного повеселели. У них замаячила надежда возвращения домой.