Сталинские соколы. Возмездие с небес. Станислав Сапрыкин

– потеря боевого товарища. Все было так. С утра два экипажа штаба. мой и фельдфебеля Ехемса, включили в состав двух звеньев Ю-87 для атаки русского аэродрома. Нас эскортировала пара истребителей. Путь к цели вышел на редкость удачным. На аэродром вышли на четырех тысячах метров, не встретив воздушного противодействия. Зенитки русских стреляли только с окраин аэродрома, и звенья отлично поразили цели, мне удалось точно попасть в стоящий на летном поле самолет.

      Мы набрали высоту и пошли «домой». Пара «велосипедистов», ссылаясь на «жажду», ушли раньше, возможно, их привлекла возможность свободной охоты. Наши Юнкерсы остались одни. Через некоторое время Ханс обратил внимание, что за нами со значительным превышением идут несколько самолетов. Попытавшись задрать голову максимально вверх и назад, я разглядел две или три приближающиеся точки. К тому времени звенья достаточно снизились. Мне удалось разглядеть пару двигателей на крыльях, по очертаниям машины походили на Ме-110. Наверное, Динорт отправил несколько тяжелых истребителей для нашего эскорта, поделился я мыслью с Хансом. Успокоившись, мы перестали смотреть вверх.

      «Гром прогремел», когда я увидел, как двухмоторный самолет, принятый нами за Ме-110 быстро пикирует на замыкающий Юнкерс второго звена. Впереди атакующего шли две хорошо заметные полосы реактивных снарядов. Пилот атакованной «Штуки» успел крикнуть что «освещен», его надрывный крик до сих пор звенит у меня в ушах, затем самолет, разваливаясь в воздухе, начал падать. Я бросился на врага, но разница в скорости была слишком значительна. Ифаны продолжали повторять атаки сзади сверху используя пулеметы и реактивные снаряды. Звено отстреливалось, но наши МГ оказались неэффективными против скоростных целей. Это было настоящее «избиение младенцев». Я признал всю необоснованность собственного пренебрежения к ифанам после трех одержанных побед. Это были русские эксперты на бомбардировщиках Пе-2, которые большевистские летчики иногда использовали в качестве истребителей. С большой дистанции их можно было принять за Ме-110, хотя «Пе» не имели мощного носового вооружения.

      Еще две «Штуки» получили повреждения и пошли на посадку. Я пытался вести бой, то уходя в вираж, то пикируя, насколько давала высота, но качественный и количественный перевес был на стороне противника. Пулемет Ханса, не прекращающий стрекотать, вдруг замолчал, «журналист» не отвечал. Бросив тщетные попытки сбить русских, я стал уходить на малой высоте, в двигатель попало несколько пуль. Юмо стал греться, выбрасывая легкий паровой шлейф, уменьшив без значительной потери скорости нагрузку на мотор, я стал готовиться к вынужденной посадке, но все-таки дотянул.

      Ханс был мертв, убит пулеметной очередью, при том, что сам самолет не получил критических повреждений, имея несколько пулевых пробоин. Сегодня скорбный день. Еще один экипаж погиб, и два – сели на вражеской территории. В том числе и два моих штабных друга. Ехемс и его стрелок Бок. Через несколько дней им удалось выбраться, избежав плена, судьба