Пазл. Юрий Горюхин

металлических гаражей и прильнувшие друг к другу тоненькая девушка и долговязый парень.

      – Наверное, вы топчетесь на костях моего прадеда, – не сдержался, упрекнул зачем-то парочку.

      Тоненькая девушка сильнее прижалась к долговязому парню:

      – Не обращай на него внимания, Йондоз, – и откинула за спину черные ногайские косы в руку толщиной.

      Часть III

      История 1

      Сижу на кровати, огромный-преогромный, борода до колен, и ухмыляюсь, а может быть, и не ухмыляюсь, может, так просто сижу. Подходит ко мне правнучка, головка льняная, глазки синие, протягивает петушок на палочке и говорит: «Расскажи, дедушка-прадедушка, сказку, а я тебе за это дам конфетку лизнуть». Хлопаю ладонью по правой коленке: «Что ж, садись, внученька, расскажу тебе не сказку, но быль!»

      Правнучка – девочка шустрая: петушок на палочке в рот сунула, липкими от сладкого леденца ручонками за мою бороду ухватилась, на коленку взобралась – сидит, внимательно слушает.

      Впрочем, вру. Нет у меня никакой правнучки! И внуков нет. Да и детей тоже. А бороды длиннее трехдневной щетины никогда не было! Ну и росту в моей огромности всего пять футов с четырьмя вершками. Но кто может мне помешать продолжить сочинение историй Горюхина?! Да никто!

      В общем, устроилась Матренушка на моей стариковской коленке. И только я рот открыл, чтобы изречь что-нибудь этакое, как из своей спальни – предположим, что у нее есть своя спальня, – вышла моя жена Анна, строгая-престрогая:

      – Ты что ж, старый дурак, в тюрьму захотел? На дворе чать не двадцатый век, чтобы детишек безбоязненно обнимать! Сажай себе на колени такого же деда, как ты, вот его и обнимай сколько хочешь – дозволено!

      – Не преувеличивай! – возражаю.

      – А что такое двадцатый век? – это уже правнучка Матренушка спрашивает.

      – Было время такое необычное, когда люди и целые государства не могли понять, кто они и что они есть; наше государство, к примеру, три раза наизнанку выворачивалось, царей на генсеков меняло, генсеков на президентов, а потом и… Впрочем, я тебе сейчас подробно все расскажу, через нашу горюхинскую призму, конечно, – приступил я к своей были.

      – А призма что такое?

      – Призма-то? Ну вообще-то стеклышко такое треугольное, с помощью которого Ньютон триста лет назад белый свет на разноцветные лучики разложил и доказал просвещенному человечеству, что белый цвет русских березок только в мозгу существует; просвещенное человечество до сих пор в изумлении радужные лучики назад сводит – свести не может. Впрочем, вы это в школе будете изучать, если, конечно, после очередной реформы физику не отменят за ненадобностью.

      Но тут жена моя ненаглядная подошла и вздохнула:

      – Ну пошел физиков с лириками скрещивать! Раз начал за здравие, так продолжай за упокой – рассказывай о своем житье-бытье на фоне культурных ценностей родного края! При чем тут Ньютон?

      Внял резонным претензиям супружницы, начал свою повесть временных лет:

      – Родился