Лунные хроники. Мгновенная карма. Марисса Мейер

пляшут искорки. По всему видно, что он изо всех сил старается не смеяться надо мной.

      – А ты думала, это акула?

      Я роняю руки. Пытаюсь сохранить лицо лучшим из известных мне способов – явным презрением.

      – Просто задумалась. – Я бросаю на него сердитый взгляд. – Твой мяч застал меня врасплох.

      Он коротко усмехается.

      – Нам нужен еще один игрок. Но вряд ли тебя это заинтересует.

      Меня разбирает смех. Если и есть вид спорта, к которому у меня есть склонность, то мне еще только предстоит выяснить, какой именно. Определенно ничего из того, чем нас заставляют заниматься на уроках физкультуры.

      – Нисколько не интересует. Но спасибо… за это.

      – За то, что спас тебя? – произносит он достаточно громко, чтобы все услышали. Ему явно весело. – Не могла бы ты повторить, но на этот раз громче? – Он наклоняется ко мне, прижимая ладонь к уху.

      Я стараюсь смотреть еще презрительнее.

      – Ну, давай, – подзадоривает он. – Мне кажется, именно эти слова ты ищешь: «Спасибо, что спас мне жизнь, Квинт. Ты – лучший!»

      Я фыркаю. Тут меня осеняет идея, и я, усмехаясь, шагаю к нему. Наверное, его немного пугает выражение моего лица, потому что он отшатывается. Веселье в его глазах сменяется недоверием.

      – Я скажу спасибо после того, как ты согласишься переделать со мной проект по биологии.

      Он стонет.

      Позади него девчонка из одиннадцатого класса кричит:

      – Квинт, давай! Ты ведь еще играешь, да?

      – Да, да. – Он раздраженно отмахивается. Я бросаю взгляд на девушку. Она смотрит на меня, обиженно надув губы.

      Не волнуйся. Я мысленно успокаиваю ее. Он весь твой.

      Квинт пятится назад, к сетке. И тычет в меня пальцем.

      – Ответ по-прежнему отрицательный, – говорит он. – Но я ценю твою настойчивость. – Он поворачивается и трусцой возвращается на волейбольную площадку.

      Я резко выдыхаю. Попытаться стоило.

      – Эй, Пруденс, – раздается голос.

      Я не сразу понимаю, что это Эзра Кент. Он стоит по другую сторону волейбольной сетки, ожидая продолжения игры. Встретив мой взгляд, он кивает мне за спину.

      – А кто эта красотка с гитарой?

      Я недоуменно моргаю и оглядываюсь, на мгновение забывая, что делаю и куда шла. И тут я вижу Ари – она сидит по-турецки на нашем одеяле, с гитарой на коленях, но не играет. Болтает с ребятами из нашей школы – среди них одна девчонка из джазового оркестра и пара выпускников, с которыми я никогда не общалась. Джуд тоже там, но держится немного в стороне, все еще дуется. Его босые ноги зарыты в песок.

      Я оборачиваюсь и угрожающе смотрю на Эзру.

      – Кое-кто, но не из твоей лиги.

      Он с преувеличенным энтузиазмом потирает руки.

      – Мне нравятся сложные задачи.

      Я приторно улыбаюсь.

      – А ей нравится порядочность, так что не трать время.

      Он хмыкает.

      – О, черт. Я буду все лето по тебе скучать.

      – Ну, здесь мы различаемся, – бормочу я, закатывая