Штурмовая группа. Взять Берлин!. Владимир Першанин

который тоже был сразу убит.

      Солдаты, свободные от дежурства, спали в обширном помещении на третьем этаже. Деревянные нары, матрацы, длинный стол, еще один пулемет у занавешенного окна. Тусклый фонарь осветил вскочивших, еще ничего не успевших понять воинов вермахта. Большинство из них были молодые парни семнадцати-восемнадцати лет.

      Некоторые схватились за оружие, другие метнулись по лестнице наверх, кто-то поднял руки. Они разделили одну судьбу. Автоматные очереди настигали их во всех углах мрачного каменного помещения с узкими окнами-бойницами и печью – камином у дальней стены.

      Степан Банников и двое бойцов кинулись вверх по крутой лестнице. На четвертом этаже их встретили выстрелы. Один из разведчиков упал у входа. Банников и его напарник успели отшатнуться. Посылали очереди наугад, выставив стволы автоматов.

      – Гранатами глуши! – крикнул подоспевший Савелий Грач и первый швырнул «лимонку».

      Взрывы отдавались двойным грохотом, сыпалась каменная крошка, а взрывная волна вышибала клочья дыма. Сгоряча швырнули полдесятка гранат. Когда ворвались, в низкой комнате с широкой верандой живых уже никого не осталось.

      Лежали три-четыре тела, изорванные осколками. Кто-то успел выскочить на смотровую площадку башни. Ворвались следом. Фельдфебель в расстегнутом кителе стрелял от живота из автомата. Младшего сержанта Банникова перехлестнуло через грудь, он скатился по крутым ступеням вниз.

      Но для остатков гарнизона это уже была агония. Иван Шугаев с руганью швырнул в широкий квадратный люк «лимонку». Едва успел отшатнуться от пуль, крошивших стену и ступени. Еще одну гранату бросил Савелий Грач.

      Ворвались на площадку, и сразу подуло в лицо холодным сырым ветром. Два убитых осколками немецких солдата, раненый фельдфебель, сидевший на каменных плитах. Здесь, на высоте, было светлее, или так казалось. Савелий перехватил наполненный болью и безнадежностью взгляд старого вояки, зажимающего разорванный бок. Темные волосы прилипли прядями к мокрому лицу, он шевельнул губами, может, просил о помощи.

      Иван Шугаев выстрелил ему в грудь и пнул обмякшее тело:

      – Паскуда фашистская! Степку Банникова наповал.

      Не сдерживая злости, прошил очередью еще одно тело – показалось, что немец жив. Быстро осмотрели площадку. Отшлифованные ветром массивные каменные зубцы, а между ними бойницы.

      У бойницы, которая пошире, стояла 75-миллиметровая горная пушка на станине, закрепленной штырями. Посреди площадки был установлен на треноге крупнокалиберный пулемет с зенитным прицелом. Осколки гранат согнули прицел и продырявили коробку с лентой.

      – Пушку переставляем в сторону укреплений, – командовал Грач. – Пулемет туда же.

      Пыхтя, перетащили компактное, но довольно тяжелое орудие, весом семьсот килограммов, ящики со снарядами. Минометчики втащили на площадку разобранный на части «самовар», тоже искали место. Савелий оглядел площадку, заполненную людьми:

      – Одна мина