И жизнь, и слезы, и любовь. Ольга Ивановна Обухова

громко сказала Даша. – И не собираюсь его искать. Мы с Костиком и так проживем.

      И она принялась энергично вытирать волосы. Затем долго расчесывала их, и когда они уже начали потрескивать, провела по ним несколько раз куском шелка. Даша прочитала в каком-то романе, что именно так ухаживали за волосами знатных дам в XV-XVII веках. И действительно, ее и без того роскошные светло-каштановые волосы стали отливать медовым блеском. Посмотрев на себя в зеркало, Даша довольно хмыкнула и полезла в шкаф.

      Выбор был невелик. Она одела платье из синего тайского шелка с вырезом на груди. Вынула из ушей сережки с сапфирами и опустила в нашатырный спирт. Затем аккуратно протерла их, вдела в уши, и поправила золотую цепочку, обвивавшую ее шею. «Вроде ничего, – подумала Даша. – Для Консерватории – в самый раз: и строго, и нарядно».

      В это время раздался звонок в дверь, и мгновение спустя влетела Алла.

      – Какая вы хорошенькая! – воскликнула она, пожирая глазами Дашу. – И стильная. Сережа ждет вас внизу. А где мой дружочек – Котик?

      – Я здесь, тетя Алла! – и малыш бросился ей навстречу.

      – Дашенька, вы сильно поскромничали, говоря о своем жилище. У вас здесь очень мило. А какая чистота! – профессиональным взглядом оценила Алла. – После Консерватории обязательно приведите Сережу сюда, хотя бы на пять минут. Я уложу Котика спать, а мы попьем кофейку. Я принесла свой. Андрей в этот раз привез не кофе, а нечто удивительное! Я сама сварю к вашему приходу – никому не доверяю это священнодействие. Покажите, где у вас тут на кухне все необходимое? – и она величественно поплыла за Дашей. Осанка у нее была и в самом деле бесподобной…

      Получив инструкции, когда и чем кормить Котика, какую сказку ему почитать перед сном, Алла закрыла за Дашей дверь.

      Молодая женщина спустилась вниз, где у сверкающего на солнце «Мерседеса» ее поджидал Сергей. Когда он увидел Дашу, то словно остолбенел. «Вы потрясающе выглядите», – произнес он наконец и почтительно открыл перед ней заднюю дверцу автомобиля.

      В Консерватории, где Даша не была последние четыре года, казалось, ничего не изменилось. Все тот же белый мрамор на фоне строгой пунктирной позолоты стен, все те же белые и розовые плитки пола с бордюром из темно-красного греческого орнамента в раздевалке. Все так же качались от сквозняка старые люстры из потускневшей бронзы под потолком, тренькали сероватые, подернутые сединой хрустальные висюльки, посылая разноцветные блики в многочисленные зеркала, которыми был увешан небольшой холл перед главным консерваторским залом. Здесь, казалось, было все великолепие культуры, тот условный и торжественный мир, который связывает людей, причастных к нему и живущих за тысячи километров друг от друга, эти имена – Рахманинов, Моцарт, Бах, Бетховен, Верди, Чайковский.

      Она поймала на себе несколько восхищенных взглядов молодых людей; заметил их и Сергей, но его это не рассердило, а наоборот, даже порадовало. «Вот какая у меня спутница», – казалось, говорили его собственные взгляды,