Мир женщин. Клятва. Надежда Сомерсет

взгляд.

      «И как говорил классик: и взгляды чувствовать спиной…»

      Фалк шел впереди нее, не давая идущему перед ним Ганару, возможности, обойти его и встать рядом с Линой, что он пытался сделать довольно безуспешно. А вокруг них были комнатки, миниатюрные двери, стены, покрашенные в перламутровый цвет, мягкий металлик ковер под ногами.

      «Ну, если это гарем, то где музыка? А да – это же питомник… Здесь выращивают самых лучших любовниц. Вот же…»

      Вскоре послышался шум, крик и плач. Все остановились, а Ганар ускорился.

      – Идите вперед, я вас догоню, – крикнул он и скрылся в боковом коридоре. Фалк кивнул и двинулся дальше, его видно мало интересовала жизнь местного населения, а Лина же шедшая за ним не удержалась, повернула голову и всмотрелась в коридор, где разворачивалась трагическая сцена: две женщины вцепились друг в друга, рвали волосы, одежду и царапали лицо. Крик стоял оглушающий.

      – Иди, не стой, – Тебальт тронул ее за плечо.

      – Им надо помочь, они же покалечатся.

      – Не твое дело, иди вперед, – Тебальт не любил крики и слезы, она помнит, ее предупреждали. Лина сделала шаг вперед и тут они услышали крик из соседнего помещения, там разыгрывалась, похоже тоже трагическая сцена. Крик был таким пронзительным, что Лина даже не понимая, что делает, резко развернулась и открыла дверь.

      – Ну, сказал же не твое дело. И где тебя растили? Это же женщины, их много и всегда куча разных проблем, поделить между собой мужика не могут, – рычал ей в ухо Тебальт, а Фалк наблюдал. Наблюдал за этой девушкой: вот она открыла дверь, потом исчезла в тени комнаты, и послышался ее тихий голос: «Тише, я помогу».

      Они вошли с Тебальтом в небольшую комнату: обстановка простая, уютная кровать на которой мечется женщина, в кремовой шелковой сорочке, с кровавой пеной на губах. Стол, на котором стоят фрукты и два стула, окон нет, свет льется из кристаллов под потолком, довольно потертый ковер под ногами. И Лина, сидящая рядом с женщиной на кровати, пытаясь ее успокоить и осмотреть.

      Лина бегло осмотрела несчастную на предмет внешних повреждений и покачала головой, говоря себе под нос то, что смогла выяснить: – По наличию черноты вокруг губ она отравлена, синий язык и нёбо. Я не знаю яды, могу лишь догадываться, что здесь происходит в этом пансионе.

      – Ну что? – голос Тебальта спокоен, там нотки раздражения.

      Лина встала: – Она умирает. Ее отравили.

      – Нам какое дело?

      Лина вспыхнула: – Может, и нет дела, но это дело ее хозяина.

      Ганар вошел через несколько секунд: – Ну что здесь случилось? Оу, Асце! Кто это сделал?

      Лина встала: – Эту женщину отравили, яд вызывает паралич, и медленную смерть, она будет умирать в муках. Спасти ее невозможно, особенно когда не знаешь яд, которым она отравлена. Я бы хотела попросить вас, чтобы вы помогли ей уйти без боли.

      – И как ты мне это предлагаешь сделать? – Ганар замер глядя на девушку, стоящую перед ним: достает ему по плечо, черноволоса, сверкает серыми глазами в которых полыхает