Замужняя невеста для короля. Ирина Ваганова

сумерках было невозможно. Пришлось довольствоваться добытым.

      Всё бы ничего, но домоправительница грудью встала на защиту господского имущества.

      – Барышня, я и так скрепя сердце позволила тебе здесь орудовать, а тащить книги не могу позволить, – безапелляционно заявила она, гася свечи люстры.

      – Я прочитаю и всё верну, честно! Циантин разрешил бы мне, не сомневайся.

      – Вот приедет его милость, и договаривайся с ним.

      Я готова была расплакаться, если б только мои слёзы растопили это преданное барону сердце. Опустив голову, поплелась к стеллажам, но, на моё счастье, домоправительницу отвлекли, она прошла к лестнице и перегнулась через перила, разговаривая с тем, кто стоял на два пролёта ниже. Мигнув к затенённой нише у двери в хранилище, я спрятала там книги и вернулась вглубь помещения. Роза, отчитав кого-то, шагнула к дверям:

      – Что возишься? У меня дела!

      Я бегом выскочила из книгохранилища и, опасаясь, что Роза заметит книги в темноте ниши, встала так, чтобы загородить их. Домоправительница заперла замок и сказала примирительным тоном:

      – Ладно тебе унывать! Другое что почитай, а потом у барона попросишь эти.

      Я только вздохнула в ответ, соображая, как теперь пронести добычу к себе. Роза ушла, а я всё стояла и думала.

      Спрятать книги под платьем было заманчиво, но обтянутые шерстяной тканью углы кричали о попытке скрыть улику.  Обкладывала себя томами на уровне талии, опускала подол и вертелась, придерживая их руками. Так было чуть лучше, но я рисковала упустить один из фолиантов, и не сомневаюсь, что выпал бы он в самый неподходящий момент. Всё шло к тому, чтобы оставить «улов» здесь и вернуться за ним ночью. Сложила, огляделась, нет ли чего подходящего прикрыть стопку. Замерла, услышав скрип ступенек.

      – Ваша милость! – Это Ланфа. – Чего запропала? Виконт с ног сбился, ищет.

      – Сколько тебе говорить: не зови меня так.

      Горбунья поднялась на площадку и облокотилась на перила, оправляя фартук на выпирающем животике.

      – Так нет здесь никого! Да и как же звать? – она хитро прищурилась. – Барышней уж нельзя.

      – Можно, – нахмурилась я, – а лучше по имени.

      – По имени? – Ланфа удивлённо округлила глаза.

      – А что? Мы теперь вроде как подруги, да и недолго тебе в прислуге ходить осталось, – я показала глазами на её живот.

      Горбунья, в отличие от меня, не отказывала мужу в близости. С другой стороны, её Мот не отправлял жён в царство праотцов, в отличие от барона.

      Ланфа потянулась ко мне с объятьями:

      – Ромашечка! Ты самая любимая и даже единственная моя подруга!

      Я легонько погладила горб не её правом плече, отвечая на ласку. Интересно, все беременные такие сентиментальные? Я знала, что не все. Помнится, моя невестка злилась как чёрт, пока носила племянницу. Даже на свёкра бросалась. Брату приходилось вступаться за жену, чтобы отец не пришиб её сгоряча.

      – Что? –