Сто страшных историй. Генри Лайон Олди

не место среди живых.

      Особенно – внутри живых.

      – Дайте! Дайте!

      Он забился, задергался в путах птицей, угодившей в силки. На миг мне почудилось, что крепкая веревка сейчас не выдержит: лопнет с громовым победным треском, а гаки, обезумев от голода, бросится на меня. Хорошо, если ограничится только рисом, который я ему несу!

      «…с ним едва справились четверо крепких мужчин…»

      «Съест ведь! Живьем съест и косточки обглодает!»

      – Успокойся.

      – Дайте! Скорее!

      – Это я тебе несу. Тебе.

      – Да! Мне!

      – Тебе. Никому другому.

      – Больше никому! Мне!

      – Не дергайся. Рис рассыплешь.

      Я присел перед ним на корточки. На удивление, разносчик сразу угомонился. Ну, да, просы́пать, зря растранжирить вожделенную еду – что может быть хуже? От идеи кормить связанного при помощи палочек я отказался сразу. К счастью, в бездонной котомке святого Иссэна сыскалась плоская деревянная лопаточка. Уж не знаю, для чего она была нужна настоятелю, но для кормления гаки подошла отлично.

      «Кормление голодных духов? – мимоходом пришло в голову. – Если так, обряд уже начался. Вот, кормлю.»

      – Знаю, знаю, – приговаривал я, отправляя в ненасытный рот одержимого очередную порцию. – Есть очень хочется. Голод мучит. Вот, подкрепись, я ж не зверь, я понимаю…

      Еще б я не понимал! Сам бы сейчас от риса не отказался. И от слив. Что дали, то бы и слопал.

      Мэмору ел жадно, давясь и поспешно сглатывая. Как бы настоятельскую лопаточку не сгрыз! Кадык на горле одержимого дергался так, словно вознамерился прорвать тонкую кожу. Я и оглянуться не успел, как рис закончился.

      – Еще! Еще еды!

      Хоть бы поблагодарил для приличия. Ну да, дождешься от гаки благодарности!

      – Будет, будет еще.

      – Когда?!

      – Скоро. Совсем скоро.

      – Скорей!

      – Ты только скажи мне посмертное имя Котонэ – и получишь еще.

      – Имя? Какое имя?!

      – Посмертное имя твоей матушки Котонэ.

      – Котонэ? Так я и есть Котонэ! Давайте еду!

      Дух забылся? Выдал себя? Понял, что разоблачен, и перестал притворяться?

      – Нет, ты скажи мне посмертное имя. Посмертное!

      Одержимый задумался. Взгляд его забегал по сторонам, словно ища подсказку. На меня гаки старательно не смотрел. Дождь шелестел и постукивал по его шляпе и зонту, который держал надо мной Широно, навевая сонливость. Вот только заснуть мне сейчас не хватало!

      Сноски