Поймать свободу. Алекс Хилл

вверх ушами и короткими лапами, который… бессовестно ест мое мороженое прямо у меня на глазах! Открываю рот, собираясь обругать весь свет, но топот и крик меня останавливают:

      – Батя! Что ты наделал?! Девушка! Вы в порядке?

      Хозяин пса пытается меня поднять, но я грубо стряхиваю его руки с плеч и встаю без посторонней помощи, безотрывно наблюдая, как рыжий монстрик лакомится тем, что принадлежало мне. Горечь подкатывает к горлу, на глаза наворачиваются слезы.

      – Девушка, – слышу взволнованный голос.

      – Мое… мое мороженое, – бормочу я, стараясь не моргать, чтобы не прорвало плотину и не хлынул соленый водопад.

      – Простите, пожалуйста. Он еще маленький, сорвался с поводка…

      Воришка с удовольствием облизывает морду и смотрит на меня, весело виляя хвостом.

      – Мороженое… – опустошенно повторяю я.

      – Что? Мороженое? Давайте я куплю вам другое!

      Боль потери немного отпускает, и я, нахмурившись, поворачиваюсь к хозяину собаки. Чуть сильнее запрокидываю голову, чтобы смотреть ему прямо в лицо, и недовольно поджимаю губы. Из какого мультика он выпал? Рыжие волосы взлохмачены, выразительные карие глаза под густыми прямыми бровями смотрят с сожалением и интересом, красные щеки, крепкая шея и широкие плечи, на которых болтается свободная темно-зеленая ветровка. Он точно нарисованный молодым художником хулиган-переросток – вроде бы симпатичный, но какой-то несуразный.

      – Шарик клубничного, шарик земляничного и шарик черничного сорбета, – серьезно произношу я.

      Собачник оторопело хлопает глазами и медленно кивает, отступая к ларьку:

      – Присмотрите за псом, пожалуйста.

      Натянуто улыбаюсь и поворачиваюсь к воришке:

      – Вот мы и остались вдвоем, дружок.

      Мохнатый пуфик совсем не боится моего тона и, перебирая короткими лапами, подбегает ближе. Присаживаюсь на корточки, заглядывая в озорные, но умные глаза-бусинки:

      – Вот за что ты так со мной, а? Попросил бы нормально, я бы поделилась.

      Пес склоняет голову, словно удивляясь моим словам. Протягиваю руку, но не тороплюсь прикасаться. Пес утыкает мокрым носом в мою ладонь, завершая знакомство, а после заваливается на спину, подставляя живот.

      – Ах вот ты какой? Почесать тебя после всего, что мы пережили? Ну держись, – усмехаюсь я, пуская в ход ногти.

      Пес извивается и ворочается. Пасть открыта, язык ловит ветер. Не могу сдержать умиления, какой же хорошенький.

      – Ваше мороженое, – звучит рядом уже знакомый голос.

      Поднимаюсь и принимаю из рук собачника большой вафельный рожок.

      – Спасибо, – произношу я, глядя на оживленного пса, который снова нацелился на лакомство. – Ты его хоть кормишь?

      – А по нему не видно? – сквозь смешок отвечает собачник. – Меня, кстати, Тимофей зовут. А тебя?

      Поворачиваю голову, встречая добродушную улыбку. Нет-нет, чувак. Это не входит в мои планы.

      – Мы