Верравия. Сумеречный пет. Дмитрий Александрович Билик

времени зря не теряла. Она уже отобрала нескольких здоровенных гно, среди которых оказался знакомый Ауран, желавший еще недавно подкормить моим худосочным телом местных червей. Причем совесть у коротышки явно отсутствовала. Он сейчас переговаривался с соседом, улыбаясь желтоватыми зубами и изредка поглядывая в мою сторону.

      – Нам туда, – Эу указала в проход за дворцом. – На пастбище ведут две дороги, нижняя и верхняя.

      Я заикнулся было про пастбище (почему под землей, среди камней?), но сотница уже бодро зашагала вперед. Налетевшие на меня гно, пару раз хорошенько наступившие коваными сапогами на пятки, лишний раз промотивировали догонять предводительницу нашего небольшого отряда.

      Мы двигались довольно быстро, минуя резкие низкие повороты, взбираясь вверх по крутому склону. Внезапно перед нами выросла широкая площадка с воротами, каким-то чудом втиснутыми в узкий ход тоннеля. Видать, немало пришлось тут гно поработать, борясь с упрямым камнем. По бокам ворот были проделаны отверстия, в которые высунули свои острые носы заряженные баллисты. На стенах у самых бойниц поглядывали куда-то вдаль рядовые бойцы (это я понял по отсутствию наплечников) с арбалетами.

      Нас приветствовал рослый даже для местного люда десятник, опирающийся на двуручную секиру с чуть укороченным древком.

      – Эу, – кивнул он моей спутнице, – нас уже меняют?

      – Нет, Барбадух. Мы на пастбище. Как там?

      Десятник недоверчиво посмотрел на меня, но все же на вопрос вышестоящего чина ответил:

      – Пока все тихо, но вчера ближе к вечеру со стороны прохода слышался странный шум. А сегодня мы нескольких овец недосчитались.

      – Поняла, – кивнула Эу. – Вот мы и посмотрим. Открывай ворота.

      Едва Барбадух кивнул своим солдатам, замершим в ожидании и внимательно слушающим каждое слово, как те бросились отодвигать тяжеленный засов.

      Проржавевшие петли заскрипели, стоном прокатившись по сводам тоннеля, и в лицо ударил свет. Нет, не яркий солнечный, а какой-то приглушенный, но после привычной темени заискрившийся тысячами лучиков.

      – Будьте осторожнее, – сказал нам вслед десятник.

      – Барбадух, я не первый раз спускаюсь на пастбище. Хватит попусту сотрясать воздух.

      При этих словах гно-переросток покраснел, а все воины, включая его собственных подчиненных, звонко расхохотались.

      – Его полное имя Барбадух Ветрогон, – пояснила Эу. – Так повелось, что у них в роду определенные физиологические особенности. Еду плохо переваривают.

      Она говорила еще что-то, но я почти не слышал, увлеченный видом на пастбище.

      Острые пики скал были покрыты клочками сочной изумрудной травы. Беспокойная речка бурлила далеко внизу. Белые, чуть шевелящиеся пятна изредка блеяли и перескакивали с камня на камень. Пастбище походило на необъятный, давно умерший вулкан, где вместо застывшей магмы вдруг оказались куски разбросанной, но плодородной земли. По всей видимости, днем солнце здесь проходило полный