Ночь ведьмы. Даниил Сергеевич Красовский

не впустую. Ведь этих девушек обвинили в колдовстве и связях с дьяволом, а значит их всех ждало сожжение на костре заживо.

      В своём кабинете сидел тот, кто огласил приговор этим людям. Обстановка в помещении была ужасной: оно было наполнено дымом из камина, свечи горели тускло, а окна были маленькими, от чего в комнате стоял неприятный полумрак. На столе находился список приговорённых. Уже всё было готово и можно было начинать, одна ка все же что то мешало начать казнь. Епископ снова заглянул в список в нём значилось 4 и меня, которые привлекли его внимание, он сел в кресло и не решался сделать это – вычеркнуть имена и помиловать их. Ведь казалось бы, что тут такого сложного: просто нужно сделать одно движение пером, и тем самым спасти человека от ужасной смерти. Однако епископ только спустя час осмелился сделать это.

      На городской площади появились палачи епископа. Стали готовить костёр. Плач ещё больше усилился. Некоторые из числа приговоренных стали падать в обморок. И делали они это не только от Того, что им было дико страшно, а ещё я от Того, что некоторые прошли через лишение сна самую страшную пытку, от чего у них совершенно не было никаких сил держаться на ногах.

      По центру площади встал глашатай и произнес самые лучшие слова в судьбе четырёх девушек.

      – Эмма Голдвейн, Сара Ревейнкрофт, Виолла Инсенс и Саманта Урбайт помилованы высшим епархиальным судом!

      Но только трое были рады этим словам: Сара Ревейнкрофт С грустью смотрела на толпу, из которой её вывели. Оправданные девушки кинулись прочь с городской площади. Они не хотели видеть весь тот ужас, который должен был начаться с минуты на минуту. И только Сара Ревейнкрофт осталась Смотреть на это жуткое зрелище, быть участницей которого ей удалось избежать только чудом.

      Разожгли огонь. Для того, чтобы сжечь такое огромное количество ведьм, понадобилось много дров. Очень много времени ещё добавляли дерево, а народ терпеливо ждал зрелища.

      Пламя стало полыхать. Его столб, казалось, поднимался выше домов. Народ разразился ликованием, а ведьмы ужасно громко и отчаянно заплакали. Палачи стали привязывать девушек к столбам. В адское пламя отправились сразу десять человек. Невозможно передать словами, каким ужасным и отчаянным воплем разразилась центральная площадь Кведлинбурга. Бедный девушки испытывали невыносимые страдания, и на это невозможно было смотреть нормальному человеку. Однако люди на площади не только спокойно глазели на это безумие, но и выкрикивали что-то вроде «Да здравствует Божий суд!» или «Смерть ведьмам!» А теперь, кто был назван ведьмами, не прекращая, рыдали и плакали.

      Когда смертоносному костру подвели очередную партию людей, Сара Ревейнкрофт заплакала. В её сторону смотрела красивая девушка с рыжими растрёпанными волосами. Это была её сестра – Анна Ревейнкрофт.

      – Нет! Нет! Сестра… – закричала Сара и бросилась к костру.

      Конечно, её остановили и грубо оттолкнул обратно в ликующую толпу.

      – Нет! Нет! – кричала Сара Ревейнкрофт. – Отпустите её! Она ни в чем не виновата! Она не ведьма!

      Но, естественно, её никто не слушал. Столб с привязанной к нему бедной сестрой Сары Анной занесли над пламенем. В последние минуты жизни кинула взгляд а свою сестру, мысленно прощаясь с ней. Анна даже не кричала диким воплем, когда её жгли. Только слезы были видны на её глазах. И то они спеклись от того страшного жара, который был в этом костре ведьм.

      Увидев и засвидетельствовав смерть сестры, Сара Ревейнкрофт в слезах покинула городскую площадь и направилась в сторону своего дома, находящегося на окраине Кведлинбурга, где они и проживали вместе с сестрой Анной. С её уходом в мир иной Саре казалось, что у неё не осталось больше того, что держит её на этом свете. Сара не помнила другой жизни: они вместе с сестрой жили без родителей, ибо мать умерла при родах младшей дочери, а именно Сары (Анна была старше сестры на десять лет), а отец умер от чумы, когда Саре едва исполнился год. С тех пор девочки существовали вдвоём. В приют их никто не забирал, ибо никому не было дела до жизни этих несчастных двух сестёр. Да ещё и жили в этой части Кведлинбурга одни отбросы общества.

      Анна была для Сары не просто старшей сестрой. Она являлась кем-то вроде матери. Именно поэтому Сара так сильно оплакивала смерть Анны, которая и в правду была невиновна. Да! Именно невиновна. Ведьмой была Сара, которую помиловали в самый последний момент. И стала она таковой не потому, что хотела вредить людям, слать проклятья направо и налево, а чтобы помогать людям. Ибо вера в Бога, что так активно продвигала католическая церковь по всей Европе, мало помогала – только деньги люди платили этим священнослужителям, а вот Сара Ревейнкрофт лечила людей при помощи отваров и ритуалов и совершенно не брала никаких денег, только, если люди сами платили ей. Но отказа от неё никто никогда не получал. А история того, как Сару вместе с сестрой обвиняли в колдовстве такая неприятная ужасная и, что самое главное, несправедливая, что не поведать о ней просто невозможно. Так во, значит: пришла однажды к Саре девушка. Хотела мужчину приворожить. Ведьма совершенно не хотела этого делать,