Мisol. Jasmin Leily

      Безудержен ее нетленный миг…бесконечные порталы червоточин людских сомнений и отложенных решений…

      Тяжело выдохнув, я устало провела рукой по лбу. Отделение и так переполнено до отказа, а тут еще эта поступила! Куда их всех девать?!

      Я сделала над собой усилие, и собрала остатки воли в кулак:

      – Возле окна стоять нельзя, может продуть.

      – Смотри.

      – Куда?

      – Видишь там?

      Мне пришлось сесть на корточки и приблизить голову к ее уху: передо мной предстали черты ее лица – небольшой нос, вздернутый кверху, припудренный редкими веснушками. Пухлые детские губки, растянувшиеся в застенчивой мягкой улыбке.

      – А что я должна там увидеть?

      – Ты же нравишься ему!

      – Отойди, пожалуйста, от окна! Дует ветер, и ты можешь простудиться.

      – Моему другу! Он говорит, что у тебя доброе сердце, но ты очень сильно устаешь. Поэтому такая злая.

      Терпение лопнуло. Мало того, что дежурство началось с поступления девчонки из детдома, а с ней у меня сто процентов будет куча бумажной волокиты, так еще и выдумки в стиле каких – то там друзей, которым я нравлюсь?!

      Девочка отвернулась от окна и посмотрела мне в глаза. Я набрала в рот воздух, чтобы привычно отчитать ее в духе всех самых строгий традиций, но остановилась на полуслове, забыв все, что хотела сказать.

      Впервые во взгляде больного ребенка отсутствовало это выражение!.. Понимание неизбежности своей участи, ужасающее и пронизывающее недетское смирение. Она сияла каким – то удивительным блеском: будто знала, что конца не будет! Что есть что – то более важное. То, что невозможно постичь простым человеческим умом.

      – Что такое осень?

      – Осень? Ну, это время года, которое…

      Девочка отрицательно мотнула головой:

      – Это лесная фея, старшая сестра лета! Все думают, что она помогает лету перейти в зиму, но это не так. Она от солнца преклоняет природу к земле. Возвращает нас к маме…

      Внутри меня что – то резко оборвалось и рухнуло вниз. Мозг автоматически начал обдумывать сказанное ею и сделал вывод, что, скорее всего, болезнь девочки прогрессирует. Возможно, дело в галлюцинациях?

      – А знаешь, кто мне это рассказал?

      – Кто?

      – Мой ангел! Когда я открываю глаза, он стоит рядом со мной и говорит, что хоть мама сейчас далеко от меня, но придет день, когда мы снова с ней встретимся!

      Мое сердце глухо забилось.

      Девочка повернулась к окну.

      – А знаешь, о чем поют деревья?

      – Нет.

      – Об одиночестве, грусти, печали, тоске… Они многое могут рассказать. Стоит только прислушаться!

      Мне захотелось узнать, кто из взрослых поместил эту чушь в ее голову, но медсестра выдернула меня в одиннадцатую палату. На этот раз мягко и без давления, я снова попросила ее отойти от окна и направилась к другому пациенту. Обернувшись, я увидела, как девочка водит указательным пальцем по стеклу…

      ***

      На следующий день во время обхода с заведующей я задержалась у ее постели. В истории болезни она была записана, как Соня Авдеева.

      – Соня, как давно к тебе приходит твой друг?

      – Я не помню. Он всегда был со мной.

      – Угу.

      – А хочешь я тебе кое – что покажу?

      – Нет. Не хочу.

      Неожиданно, девочка поцеловала меня в нос и прошептала на ухо:

      – Пойдем! Я докажу тебе, что ничего не придумываю!

      Я вспыхнула и почувствовала, что краснею.

      – А я и не сомневалась в твоих словах!

      Через минуту Соня снова стояла возле «своего» окна и махала мне ручкой, чтобы я подошла ближе.

      – И? Что я там должна увидеть?

      – Слышишь музыку?

      – Какую музыку?

      Девочка улыбнулась еще шире и тихо рассмеялась. Ее смех напомнил мне чириканье воробья. В голубых глазах заплясали искорки радости, на щеках поселился румянец.

      Я посмотрела в окно – на территории больницы сидел мужчина. Интересно, кто его впустил?

      – Сонь, какую музыку ты слышишь?

      Соня была уже в двух шагах от выхода из отделения. Волосы у меня на теле встали дыбом: этот ребенок сошел с ума?!

      Добежав до нее, я резко схватила ее за руку и прикрикнула:

      – Соня, тебе нельзя выходить на улицу!

      Из глаз девочки брызнули слезы, и она побежала в свою палату. Я медленно выдыхала. Господи, ведь все было так спокойно и хорошо!..

      Я зашла к ней в палату. По счастью, мы были одни.

      – Сонечка, прости, что накричала на тебя. Я была очень груба.

      Подойдя к ее кровати, я положила руку на худенькое плечико. Оно еле заметно дернулось, и я услышала тихий всхлип. Тяжело вздохнув, я погладила