Лилии полевые. Подвиг. Елена Кибирева

в свои размышления, кто-то осторожно открыл кожаную занавесь и тихо вошел внутрь. Это была Приска.

      – Ты принесла свежей воды, мама? – спросил Стефан, немного приподнявшись на своей постели.

      – Нет, сынок, у меня еще не было времени сходить на колодец, – и с этими словами она поспешно повернулась к нему.

      – Что с тобой, мама? – спросил нетерпеливо Стефан, так как вид матери его поразил. – Опять отец тебя бил?

      Он давно уже привык видеть свою мать в слезах, но сегодня ее вид в особенности поразил его.

      – Нет, дитя мое! – быстро ответила она. – Отец с товарищами ушел еще ранним утром и захватил с собой Тита, но меня мучает не это, а гораздо худшее! Я боюсь тебе даже сказать, сынок… – Она в изнеможении опустилась на скамью и громко зарыдала.

      – Мама, милая мама, скажи же мне скорее, что случилось?

      – Лучше бы от тебя это скрыть, мой мальчик, но, наверное, это невозможно сделать! Сегодня утром соседка прибежала ко мне и сообщила, что мальчик Гого… – и Приска снова зарыдала.

      – Ради Бога, – простонал Стефан, – скажи, что с ним, мама?.. Он умер?!

      – Нет, не умер, – ответила Приска. – Но лучше было бы, если бы он умер. По крайней мере, он не испытывал бы никаких страданий. Ада рассказала мне, что сегодня ночью она спала с ребенком на кровле, а утром ее разбудил непонятный глухой удар во дворе. Проснувшись от этого звука, она увидела, что сына нет подле нее. Она подскочила к перилам и… – Приска снова закрыла лицо руками и зарыдала.

      – Несчастный мальчик Гого! – продолжала она прерывающимся от рыданий голосом. – Он проснулся раньше матери, потом подошел, наверное, к краю кровли, к тому месту, где перила были немного разрушены, и оборвался, свалившись вниз на камни. Он страшно разбился и едва ли проживет дольше дня. Я снова сейчас пойду к Аде, чтобы утешить ее в горе, хотя, конечно, никакая помощь ее беде уже не поможет.

      Стефан молча выслушал этот страшный рассказ, и когда мать взглянула на него, то невольно испугалась бледного, искаженного лица сына.

      – Мама, – простонал он, – я не смогу этого перенести!

      – Стефан, сынок мой, ведь ты мое любимое дитя. У меня нет никого на свете дороже, чем ты. Только не плачь, мой дорогой мальчик!

      – Нет, мама, прошу тебя, иди к нему, – начал упрашивать мать Стефан, – может быть, ты сделаешь там что-нибудь, чтобы облегчить ужасные страдания маленького Гого! Иди, мама, поскорее!

      Приска проворно достала немного хлеба, сушеных фруктов и воды, поставила все это перед сыном и быстро ушла.

      – Как только произойдет какая-либо перемена, я тотчас вернусь назад! – сказала она, уходя…

      Оставшись один, Стефан некоторое время находился в состоянии какого-то отупения. Его любимец, его маленький Гого лежал где-то окровавленный и беспомощный. Неужели он больше никогда не увидит его… А его милые маленькие ручки! Неужели они не будут уже касаться розовенькими пальчиками его щек?

      – Нет, я не могу