Охотник на знаменитостей. Марина Серова

ногу, не зная, куда деть этот самый конверт. Наконец засунул его во внутренний карман фрака и успокоился.

      Впрочем, добрая половина собравшихся едва ли поняла, что произошло.

      Торжественная часть закончилась длительными рукоплесканиями. Они так долго не смолкали, что пришлось вмешаться директору театра.

      – Господа! Простите, друзья… – игриво начал Марк Израилевич.

      Смех в зале.

      – Нас ждет спектакль! Премьера! Давайте позволим нашему дорогому юбиляру отправиться в гримерную и приготовиться к действию. Все остальные актеры уже готовы. Просим отпустить Александра Ивановича. Мы встретимся минут через двадцать. Антракт.

      Публика поднялась с мест и отправилась на коллективный перекур. Я встала с места, чтобы пропустить выходящих. При ближайшем рассмотрении можно было понять, что среди присутствующих в зале людей истинных ценителей оперного искусства было немного. Большая часть оказалась в театре, повинуясь моде присутствовать на престижных мероприятиях города.

      Я снова уселась на свое место и продолжала разглядывать обстановку.

      Перерыв подходил к концу.

      Я взглянула на часы: восемнадцать двадцать. Сейчас зазвучит увертюра и начнется спектакль.

      Странно, но дирижер вовсе не торопился взмахивать своей палочкой.

      Я снова взглянула на часы: девятнадцать тридцать. Почему задержка?

      Директор театра Марк Финдельман сидел в третьем ряду с края. Я увидела, что к нему подскочил Федор Иванович Федоров и что-то проговорил прямо в ухо. Директор поднялся и поспешил к выходу из зала. Я проводила его взглядом, затем тоже встала и пошла следом.

      Возле гримерной комнаты Александра Пономаренко собралась кучка народа. Собравшиеся перешептывались друг с другом, вытягивая шеи.

      Это мне совершенно не понравилось. Я бесцеремонно растолкала тех, кто стоял на моем пути, и ступила на порог гримерной комнаты.

      – Не входите сюда! – предупредил Марк Финдельман. – Федор Иванович, вызывайте милицию…

      Я не послушалась. Подойдя ближе, я увидела сидящего на стуле Александра Ивановича Пономаренко, на лицо которого была надета маска улыбающегося паяца. Она была выполнена из папье-маше и изображала смеющуюся рожицу.

      Правая рука тенора безжизненно свисала вниз.

      Глава 2

      Я схватила руку Александра Ивановича и попробовала нащупать пульс.

      – У него мог быть сердечный приступ! – сказала я. – Пульс не прощупывается!

      В комнату, расталкивая собравшихся, ворвался Федоров.

      – Мы вызвали «Скорую помощь», милицию! Что будем делать со спектаклем?

      Директор театра покачал головой:

      – Наверное, придется отменять. Премьера провалилась.

      – Надо же, столько зрителей собралось.

      – Забудьте про спектакль. Человек умер, – мрачно произнес Финдельман.

      Я сдернула с лица Пономаренко смеющуюся маску. Глаза Александра Ивановича были безжизненны. Я снова попыталась нащупать пульс. Может быть,