Рецепты сладкой мести. Оксана Обухова

с Мариной приготовила.

      …Откусывая превосходные пирожные и запивая их чаем с изысканным тонким вкусом, Ольга Павловна думала: «Ну просто праздник какой-то». И малость удивлялась: первоначально Люся ей напомнила приблудившуюся вымокшую кошку, сейчас раскрепостилась, лицо без грамма косметики помолодело и расправилось. Хорошая прическа появилась из-под простенькой вязаной шапчонки; гнедые волосы, сколотые заколками над ушами, поблескивали, словно Люся только что из парикмахерской. Обходительные манеры выдавали в ней хорошо воспитанную даму.

      Библиотекарша, наверное, решила почему-то Ольга Павловна.

      – Я вот сама совсем не умею печь, – разглядывая надкусанный эклер, погоревала Люся. – А сладкое люблю – ну просто невозможно! Один раз заказала на праздник пирожные у кондитера-частника, дома капнула на крем немного йода, и «сливки» посинели от крахмала. Везде обман, – вздохнула, – не знаешь, на кого нарвешься. Но на магазинные ведь тоже особенной надежды нет, так?

      – Угу, – чавкнув, согласилась москвичка. – Хотя у нас в шестьдесят первой Вероника живет, кондитер. Так у нее все честно. Сливки так сливки, масло так масло. Сливочное, не маргарин.

      – В шестьдесят первой? На площадке, где раньше Марина жила?

      – Ну.

      – А я смогу ей заказ сделать? Если привезу Марине пирожные от бывшей соседки, может, порадую, – оживилась гостья. – Эта Ника заказы принимает? Девушка она чистоплотная? Или… так себе?

      Ольга Павловна обтерла салфеткой губы и руки от сахарной пудры, подумала и кивнула:

      – Чистенькая. Хорошая девчонка.

      Карие глаза Люси внезапно распахнулись и заволоклись слезами.

      – Чистенькая… хорошая… Ну надо же, слово в слово. – Гостья всхлипнула.

      – Чего это ты? – запереживала Ольга Павловна. Не приведи господи, припадочную к себе пригласила!

      – Да вот… – Люся доверительно склонилась над столом, – перед самым отъездом из Калининграда, Оленька, я понятой была. Полицейские в соседнюю квартиру пригласили. И вот представь, я им точь-в-точь сказала: «Хорошая девчонка Света. Чистенькая». А у этой хорошей… мертвая бабушка, как мумия, год в кладовке пролежала, пока безработная Светка ее пенсию получала.

      – Да ну! – Пораженная москвичка так отпрянула от шепчущей гостьи, что второй подбородок вылез вперед, словно раздутый пеликаний зоб. – Точь-в-точь сказала? И тоже Света?

      – Почему тоже? – удивилась калининградка.

      – Так в Никиной квартире тоже мертвую Светку нашли!

      – Мертвую? Но наша-то жива.

      – Да какая разница! Светка. Мертвяк.

      Калининградка приложила к щеке миниатюрную ладошку с тонкими пальчиками, изумленно покачала головой, и под ее заинтересованным взглядом Ольга Павловна поведала, как было дело.

      Слушательница ей попалась – загляденье. Павловна даже коньячку накапала в рюмашки за помин души усопших в Москве и Калининграде.

      – Ой, – прослушав, выдохнула Люся, – ну прям Москва-Москва у вас… Рассказываешь, Оленька,