В плену безудержных желаний. Энни Уэст

вперед.

      Она положила ладони ему на плечи и задержала дыхание, когда его большие руки обхватили ее за талию и подняли вверх.

      Только через пятнадцать минут они были вынуждены признать поражение. Ашрафу эти пятнадцать минут показались часами.

      Разочаровывающими часами, когда он проклинал цепь, сковывающую его движения. Они могли исследовать только одну сторону крыши, и она оказалась на удивление прочной.

      Острая боль в ребрах превратилась в пылающую агонию. В голове стучало. Мышцы болели.

      К физической усталости добавилось осознание собственной беспомощности. Но в том, как он держал Тори, пока она исследовала крышу, надеясь найти в ней лазейку, была и другая пытка.

      Он стоял, широко расставив ноги, прижимаясь лицом к ее животу, пока она, изгибаясь, пыталась нащупать в крыше хоть какую-то щель. Он чувствовал ее тонкую талию, вдыхал аромат ее тела, зовущий и свежий.

      Под грубой рубашкой и брюками скрывалось совершенное женское тело.

      К тому времени, как он последний раз опустил Тори на землю и прислонился к стене, его трясло. От боли в ранах. От злости на себя, что позволил Кадри взять над ним верх.

      И от возбуждения.

      Ашраф говорил себе, что это была просто адреналиновая реакция – ответ на смертельную опасность. Естественно, что все его реакции были обострены. Потребность найти путь на свободу. Потребность бросить вызов смерти, как делали все поколения с незапамятных времен, потеряв себя в тепле мягкой плоти. Распространить свое семя в надежде обеспечить жизнь своему потомству.

      – Все в порядке?

      Она была совсем близко, ее дыхание – движение теплого воздуха возле его лица.

      – Я знала, что с вашими ранами вам будет тяжело. Надо было раньше остановиться… У вас опять кровь?

      Мягкие пальцы коснулись его груди прямо над раной.

      – Нет! – Ашраф схватил ее руку и прижал к груди. Вблизи ее глаза показались ему очень светлыми.

      И вдруг он понял. В ней это тоже было. Отчаянная связь между двумя людьми, оказавшимися в ловушке. Властная потребность найти успокоение друг в друге перед лицом надвигающейся беды. Если Тори не удастся сбежать по дороге, ее будущее было незавидно.

      – Не надо суетиться. Со мной все в порядке. – Он отпустил ее руку.

      Ашраф разозлился, что попался в ловушку. Старый шейх говорил, что он никогда ничего не сможет достичь. Если он умрет сейчас, в первые месяцы правления, все его начинания окажутся бесплодны…

      Он отпустил руку Тори и отвернулся от ее испытующего взгляда.

      – Я и не думала суетиться.

      Легкое раздражение в ее голосе напомнило ему о его любимом соколе, капризно ерошившем перья, если его не сразу отпускали в полет.

      – Прошу прощения… – Ашраф сделал паузу, услышав непривычные для себя слова. – Кровь больше не идет. Благодарю за заботу.

      – Заботу? – Тори споткнулась на этом слове, и Ашраф понял, что она пытается сдержать слезы.

      Из-за него? Но она не могла знать, что завтра ему придется встретить смерть. Это просто реакция на похищение. Тори была смелой – более смелой, чем