Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса. Патрисия Познер

лучшим решением проблемы I.G. Освенцима признали постройку концлагеря прямо там же, за 20 млн долларов. Выбранное место находилось недалеко от стройки и восточнее от изначального Освенцима. Эрнст «Фриц» Заукель, министр труда Третьего рейха, одобрил предложение Farben, заключив, что это будет лучшим способом «использовать [заключенных] по максимуму при минимальных возможных затратах».

      Новый лагерь назвали «Моновиц Буна-Верке», объединив слова «Моновиц», название польской деревни, уничтоженной для постройки лагеря, и «Буна», резина по-немецки. Постоянный доступ к рабскому труду со временем воодушевит Farben и другие немецкие компании построить 45 дочерних лагерей для добычи угля, обработки металла и химикатов, легкой промышленности, и даже переработки пищи[37].

      Для любого простого наблюдателя Моновиц ничем не отличался от Освенцима: лагерь, окруженный колючей проволокой, смотровые башни, надзиратели с ружьями наперевес, патрульные собаки, прожекторы, работающие даже ночью, чтобы никто не мог сбежать. В Моновице была собственная виселица, жуткие одиночные камеры, фаланга бывших заключенных, садистов, заправляющих рабами[38]. Также там был бордель (нем. Frauenblock), в котором пленных женщин заставляли оказывать немцам сексуальные услуги. Farben даже сделали копию издевательского железного знака на воротах Освенцима, гласящего «Arbacht macht frei» – «труд освобождает» (слова взяты из «Ада» Данте).

      Потратив миллионы на строительство лагеря, Farben согласилась покрыть стоимость еды и проживания рабочих, а СС взяли на себя ответственность за безопасность. Компания сделала все возможное, чтобы поднять прибыль и уменьшить расход. Некоторых (обычно трех) заключенных заставляли ночевать на деревянных штабелях, рассчитанных только на одного. В бараке жило в пять раз больше евреев, чем свободных немцев в бараке такого же размера[39]. Тонкая набивка постелей из соломы была источником постоянных болезней[40]. Компания неустанно экспериментировала, чтобы определить минимальное количество еды, с которым заключенные не будут умирать с голоду, и все еще смогут работать. Рацион в Моновице состоял из водянистого супа, который пленные назвали Буной, потому что после приема пищи во рту оставался резиновый привкус. Средний рабочий, существующий максимум на 1200 ккал в день, худел на 4 кг каждую неделю, в конце концов истощался настолько, что больше походил на обтянутый кожей скелет[41].

      Меморандумы Farben показывают, что руководители быстро догадались: любого умершего работника можно запросто заменить новым заключенным, привезенным следующим поездом. Бенджамин Ференц, американский следователь военных преступлений Второй мировой войны, отметил, что «евреи в концлагерях были даже не рабами. Хозяева рабов относились к собственности чуть лучше и стремились ее сохранить, а план нацистов заключался в использовании и дальнейшем истреблении евреев»[42].

      Farben столкнулась со следующей

37

Alberto L. Zuppi, «Slave Labor in Nuremberg’s I. G. Farben Case: e Lonely Voice of Paul M. Hebert,» Louisiana Law Review, Volume 66, Number 2, Winter 2006, 509, n. 57; Yisrael Gutman and Michael Berenbaum, Anatomy of the Auschwitz Death Camp (Bloomington, IN: Indiana University Press, 1998), 17–18.

38

Jefferys, Hell’s Cartel, Kindle Edition, 4928 of 9525.

39

Ferencz, Less Than Slaves, 24–25.

40

DuBois, The Devil’s Chemist, 223.

41

Когда дело касалось пропитания, условия для евреев были, как правило, хуже, чем для других заключенных; см. DuBois, The Devil’s Chemist, 221.

42

Ferencz, Less Than Slaves, xvii.