Завтра будет солнечно. Том I. Елизавета Антоновна Тимофеева

так что мы, маршрутчики, в некотором роде новаторы, и нужны наши старания для того, чтобы разгрузить центр нашей прекрасной столицы.

      Nu ku vin ymbateme – a-ha

      Хотел бы подчеркнуть, что Аделаида – исключительная в своём роде машина. Я долго занимался её улучшениями, и так получилось, что теперь она и по госзаказу (целиком на солнечных батареях), и по моей осторожности (на дровах как «Запорожец») может быть пригодна к любым природным условиям. Только внутри неё могла быть уверенность в завтрашнем дне, и только она могла дать своим пассажирам спокойствие и защищённость.

      Chi ku seruter, chi ku seruter

      Жители Кишинёва в конце февраля слёзно попросили отремонтировать дорогу, вот правительство и решило неотложно заняться делами первой необходимости. Поэтому уже два месяца я стоял в пробке каждое утро.

      Но граждане так положительно к этому относились, аж за душу брало – казалось бы, им самим стало проблематично передвигаться. Ну, да и ладно, зато власти пошли навстречу народной воле, и вот результат, – мы сами тонем в том, чего так хотели. Как будто до людей ещё не доходило, что они сами решают свои же проблемы; что у власти такие же, как они.

      Как же!

      Но народ у нас удивительный, радуются как дети малые.

      Только меня раздражал сам факт наличия вот этой самой гармонии в головах людей, вот этого слишком идеалистичного миропорядка, действующего абсолютно повсеместно.

      – Т. водитель, вы не могли бы ехать побыстрее? Мы опаздываем на работу! – прокричал седой дед мне прямо в ухо.

      Центр столицы стоял вдоль и поперёк, но как же я мог отказать? К тому же, деду?

      Пробки и очереди никого не раздражали, они никогда не вызывали у советского народа отторжения – их можно было, скорее, назвать отражением нашей коллективистской самобытности. Несмотря на то, что в магазинах давно всё было, люди по старой привычке любили собираться в очереди, хотя уже и не проводили там большую часть жизни, как это было пятьдесят-шестьдесят лет назад. Все чинно стояли в пробке, никто не говорил, что опаздывает, но очевидные вещи видны налицо. Так что дед правильно поступил, указав на мой просчёт.

      Я должен был показать воспитанность, поэтому, тряхнув чёрными вьющимися волосами, на весь салон чётко ответил:

      – Конечно. Дайте мне минуту – и мы приедем.

      А ведь мне нужен был только повод, верно?

      Я крепко взялся за чёрный кожаный руль и нежно провёл по нему пальцами.

      – Ну, давай, Аделаида!

      Неописуемо радостное для обывателей утро, бесившее меня с самого восхода, переставало быть таким приторно-сладким.

      Постепенно серость мира разбивалась на мелкие кусочки, будто глиняный горшок, упавший со шкафа и медленно расползавшийся по полу в замедленном действии.

      Да, ремонт мешал двинуться с места, но это никогда не было проблемой для настоящих профессионалов своего дела; людей, которые ценили и знали своё благородное призвание, – водить маршрутки. Поэтому я ехал напрямую к дому Правительства