Летучий корабль. Роман. Ольга Покровская

p>Часть I

      Никто не думал, что заместитель директора Рыбаков, который проработал в конструкторском бюро «Витязь» лишь несколько недель, придет на защиту дипломов, поэтому комиссия насторожилась, узнав, что прибудет непростое начальство. Про Рыбакова знали, что он – золотой мальчик и родственник республиканского министра – назначен на должность после зарубежной стажировки, и что в его лице министерство, намекая на возможное соперничество, подложило свинью бессменному директору Морозову. «Витязю» предстояло заниматься перспективным самолетом, и в курилках шептались, что Морозову, который славился самодурством и тяжелым характером, спущен сверху контролер и вероятный конкурент.

      В тот день назначено было троим, но один претендент, Михаил Сапельников, еще отсутствовал, что вызывало панику у кураторши, которая поминутно смотрела на часы. Явившиеся – Игорь Краснов и Павел Бутенин – маялись у раскрытого окна с видом на закрытую территорию и на забор с колючей проволокой. Церемония казалась встревоженному Павлу глупой; ему хотелось отключиться и, перелетев на несколько часов вперед, проснуться вечером, когда треволнения окажутся позади. Плохой оратор, он рисковал стушеваться на фоне Игоря, который претендовал на красный диплом. Все действовало ему на нервы: их с Игорем несуразный вид, постные лица комиссии, нелепая скатерть из красного уголка. Вдалеке, за забором «Витязя», среди кварталов, которые тонули в июньской зелени, шла нормальная жизнь: ходили люди, бегали дети – и это безмятежное существование, контрастируя со строгой обстановкой зала, приводило Павла в уныние.

      Куратоша подлетела к дипломникам и негромко распорядилась:

      – Паша… сначала ты – потом Игорь…

      Павел кивнул – глядя на Игоря, который явно готовился к мини-триумфу, он с обидой предположил, что краснодипломника комиссия приберегала для Рыбакова, а, поскольку начальник задерживался, то для затравки пускали балласт.

      Раскрылась дверь, и, опоздав почти на полчаса, ввалился третий участник торжества – непричесанный, в мятой рубашке. Научный руководитель побагровел, председатель затряс головой, прогоняя видение прочь. Кураторша припала к почтенному уху, и в нездоровой тишине зашелестел ее умоляющий дискант: молодой папа… семья… маленький ребенок…

      – Начинайте! – сказал председатель и забарабанил пальцами по столу.

      Павел кашлянул и выговорил тему диплома, представляя, как его дребезжащий тембр, должно быть, раздражает слушателей. Члены комиссии смотрели, кто куда; скрипнула дверь, и Павел догадался, что человек в светло-коричневом костюме, который холодной улыбкой извиняется за поднятый им шум – и есть хваленый Рыбаков. Тот медленно прошел к столу, сел в торце на стул, и сонным, но внимательным взглядом схватил все части головоломки. Взял шариковую ручку и с обманчивым участием уставился на Павла.

      Тот, обнаружив заинтересованного слушателя, оживился и уставился в вялое лицо заместителя директора. Разъясняя скромные достоинства своего диплома, он заметил на угреватой коже Рыбакова прозрачный – курортный – загар; обнаружил водянистые веки, какие замечал у алкоголиков, и неприятную линию ассиметричного рта. Увидел, что в тонком шелковистом костюме Рыбакову сейчас не жарко, и что, должно быть, поэтому он выглядит так естественно, словно в этом наряде и родился.

      Мучение подходило к концу. Возникла пауза, но внезапно Рыбаков оперся толстыми, как колбаски, пальцами на красную ручку и визгливым тоном, который показался Павлу крайне высокомерным, спросил:

      – Как вы считаете, имеет ваша работа практическое значение?

      Единственный человек, который демонстрировал внимание к его диплому, обернулся откровенным недругом, и Павел счел эту метаморфозу смертельным приговором его работе, где он заурядно рассчитал оптимальную траекторию летательного аппарата без каких-либо оригинальных новшеств. Заподозрив в Рыбакове подлое намерение утопить ответчика, Павел разозлился, кое-как справился с собой и принялся с горячностью доказывать, что его работа имеет первостепенное значение для авиации.

      Неприязненный настрой исчез моментально. Павел понял, что Рыбаков потерял к нему всякий интерес. Председатель предложил оценку «хорошо» – и новоиспеченный инженер отправился на место, ведомый зверским взглядом научного руководителя.

      В целом Павел остался доволен собой. Ему казалось, что все одинаково постыдно смотрятся на кафедре, поэтому его слегка укололо, что комиссия – как только Игорь вышел к доске стремительной походкой, выгодно и прямо поставив голову и поймав свет на свое выразительное лицо – повеселела, оживилась, и ее участники выпрямили спины. Импульс мускульного напряжения пролетел по залу. Павел посмотрел на Рыбакова, но тот замер в скульптурной позе, и только его палец акробатически крутил красную ручку, вращая вокруг центра масс. Павлу показалось странным, что теперь Рыбаков вовсе не смотрел на докладчика, а только внимательно слушал. Когда возникла итоговая пауза, Рыбаков, по-прежнему поглощенный пируэтами шариковой ручки, игриво повторил:

      – А ваша работа имеет перспективу внедрения?

      Он