Мое второе Я. Татьяна Дмитриева

он расслабляется и чувствует себя блаженно и беззаботно. Но научить его любить людей мне не удалось. Зато как-то незаметно он стал лучше относиться к дочери, прощать ее промахи, не осуждать за поступки, которые ему не нравятся, не диктовать ей, как и с кем жить. Ну, что ж? И это уже кое-что. Он научился помогать ей, не требуя за это полного подчинения и жизни по его указке. Может быть, просто потому что у него появилась своя личная жизнь? А у меня – сынок, которому нужно было помогать, о котором следовало заботиться, которого нужно было ублажать. И что я имела взамен? Множественные оргазмы и постоянные неприятные моменты во всех остальных сферах жизни.

      Постепенно я начала замечать за ним патологическую жадность. Сначала я брала все траты на себя, зная, что он покупает дочери квартиру и испытывает финансовые сложности. Потом, когда они остались позади, ничего не изменилось. Он никогда не торопился доставать кошелек, и мне приходилось «трясти мошной» самостоятельно и в транспорте, и в магазинах, и в кафе. А он принимал это как должное. Если же обстоятельства вынуждали его купить мне цветы, то я сразу видела, что букет составлен из самых дешевых хризантем и облачен в самую недорогую упаковку.

      Я решила его отучить от иждивенчества. Теперь, когда он говорил, что ему нужно купить подарки внукам (а их число росло с каждым годом), я прямо спрашивала, на какую сумму он рассчитывает, после чего мы уже шли в магазин за подарками. То же самое стало и с покупкой подарков его друзьям и врачу, который вытащил его после инфаркта. Раньше мы делали это за мой счет, сейчас я научилась ставить все на свои места. Хочешь привезти им местные коньяки? Готовь деньги. Он принял новый порядок вещей как должное. А мне стало немного легче, ведь мне приходилось тратить на его приезды пенсию и все, что я зарабатывала титаническим трудом.

      Мне стало легче, но это было еще не так, как я себе представляла. Жадность его простиралась на все сферы жизни. Он мог накупить и повести с собой на поезде несколько десятков килограммов рыбных консервов просто потому, что у нас они были дешевле. Он уже научился платить за них свои кровные. Это был большой шаг вперед. Но сами связанные с этим ситуации были настолько неприятны, что любовь отступала в недоумении.

      Вот мы тащимся на другой конец города в магазинчик при консервном заводе. У нас с собой сумка на колесиках, иначе нам покупки не допереть. Завтра Тимуру уезжать. У меня деньги практически закончились, осталось рублей двести, и я ума не приложу, как буду доживать до пенсии. Тимур набирает всего понемногу, и получается неподъемный груз. В конце я тоже выбираю баночку консервов за 26 рублей. Продавец его учтиво спрашивает:

      – Вам вместе посчитать?

      Тимур отшучивается:

      – Нет, отдельно, мы с ней ночью поссорились.

      Продавец улыбается, Тимур платит почти пять тысяч, а я – свои 26 рублей. Он выходит довольный, а я, как оплеванная. И он понять не может,