А и Б. Финал менипеи. Иван Алексеев

двоечников. Вдалбливаемые в читательские головы находки каменели и придавливали живые и трогательные эпизоды, самый памятный из которых был о потере дара речи, когда рассказчик, числившийся среди лучших чтецов в суворовском училище, не смог на уроке продекламировать выученного «Пророка» и только благодаря собственному анализу «чёрного ящика» беседы царя с поэтом, на исходе жизни, смог понять, почему. Дурные описания и некоторые неудачные и неточно расставленные слова ещё больше снижали художественную ценность рассказанного. Раскритиковавший всё это Дивин переписал хитромудрый рассказ, распутав тщательно обдуманные слова, заплетённые между собой не хуже синоптических связей головного мозга, и переакцентировав повествование с беседы Зазнобина с невесть как оказавшемся в нашем времени поэтом на разгадку «Пророка».

      Сегодня к отредактированному рассказу по мотивам исторического расследования концептуалов у меня есть претензии: сосредоточившись на исправлении художественных огрехов, я полностью доверился их аналитике и, похоже, растиражировал имевшиеся в ней неточности.

      К найденной в «Пророке» закладке, вложенной поэтом для грамотеев из будущего, которые на ней обязательно споткнутся и задумаются, в чём дело, – претензий не было. Вопрос был в другом: раз Пушкин должен был уважить просьбу императора, но не отступить от своих взглядов на религию, – так он ли автор «Пророка»? Или это результат игры в менипею с другим поэтом, согласным по приказу Бога поступиться дарованной людям свободой воли? Честные и думающие литературоведы, не из официозного околопушкинского болота, склоняются ко второму. Оглядываясь на Илью Ильича Белкина, мне их позиция ближе и понятнее.

      События около роковой дуэли – вторая неточность, которую следовало исправить Дивину, согласившись с более обоснованными, чем у «технарей», доводами других знатоков и исследователей пушкинского творчества.

      Козни извращенца Гаккерна и его усыновлённого смазливого партнёра, открытое врагам Пушкина роковое предсказание цыганки, кольчуга Дантеса под мундиром гомосексуального по тем временам красного цвета, мучительные дворцовые балы и придворные интриги, полицейский надзор и неудобства высочайшей цензуры, напряжённая пикировка поэта с вредным Бенкендорфом – всё это также не обсуждается. Но приписывание авторства диплома рогоносца кривоногому Долгорукову слишком поверхностно. Все факты за то, что анонимный пасквиль был обращён к самодержцу и сочинён самим Пушкиным, который окончательно убедился в связи жены с Николаем. Решённая дуэль с прикрывавшим царя Дантесом разрубала все опутавшие поэта узлы при любом её исходе. Конечно, быть убитым вряд ли было целью, – скорее всего, поэт надеялся на высылку с семьёй в деревню. Но к смерти, загадывая на неумолимый рок и вражье искусство убивать, он был готов, зная, что ему мало отмерено и осталось недолго. Пушкин был неизлечимо