Война миров. Герберт Уэллс

они просто глупцы! – наконец резюмировал я, опрокидывая очередной бокал вина, – Они сейчас находятся в стрессе, испуганы, и окутаны всецело атмосферой дикого страха! Скорее всего в их планы вовсе не входило найти здесь конкурентов, да и вообще, неизвестно, думали ли они встретить здесь какую-либо живность! Несколько хороших полковых орудий, подвезённых к яме, несколько поучительных залпов по ним, и от их фанаберии и агрессивности не останется и следа! А может быть, и будет сразу покончено с ними всеми, и тогда ни для кого из нас не будет никаких проблем! Останется только память о двух десятках людей, которых они укокошили с испугу!

      Таково было победное крещендо моей проповеди, и, как ни странно, говоря это, я верил себе, как родному!

      Несомненно, страшная усталось, вкупе с болезненным, чрезмерным возбуждением – последствие прежитых потрясений, владела в эти мгновения моим языком и моими чувствами.

      Этот обед я до сих пор помню во всех мельчайших деталях. Ласковое, слегка испуганное лицо жены, слегка затемнённое розовым абажуром, кипельно-белая скатерть, сверкающие серебряные приборы на столе (это были сливочные времена, когда даже второсортные писатели и третьесортные философы могли позволить себе кое-что из роскоши), тёмно-бордовое вино в бокале – всё это навсегда запечатлелось в моей памяти, словно последний, роскошный натюрморт, увиденный на выходе из музея.

      Я откинулся на спинку кресла и, пытаясь успокоиться, покуривал ароматную сигаретку. Я уже гнал запоздалые сожаления о бедном Огильви с его необдуманным, дурацким вояжем в самое пекло ада, и убеждал себя в абсолютном бессилии марсиан.

      Так жирный, счастливый дронт на острове Маврикия, ощущая себя полноправным властителем своей территории, мог снисходительно иронизировать по поводу корабля и пушек, а также бессилия изголодавшихся до полного ожесточения матросов.

      – Завтра же, дорогая, с ними будет покончено! – уверенно сказал я.

      Я даже не мог предположить, что это мой последний на долгие месяцы нормальный обед, и вместе с приходом нового дня нас начнут захлёстывать непредставимые, ужасные события.

      8. Пятница. Вечер

      Никто не ожидает беды там, где нет предпосылок для неё. Вокруг не было совершенно никаких поводов для беспокойства. Люди работали, работали конторы и магазины, поезда отправлялись строго по расписанию в другие города и веси. Это всегда кажется невероятным, как люди, стоявшие на грани чудовищных потрясений, не зная о них, продолжают жить обычной жизнью, ни на йоту не изменяя привычного уклада, когда на пороге уже стоит чудовищный монстр, который через мгновение разнесёт всё это мелкое, кукольное счастье в клочки. Если бы нашёлся гигантский циркуль, которым удалось бы очертить окружность пяти миль радиусом вокруг злополучного песчаного котлована в окрестностях Уокинга, то можно не сомневаться, что ни одному находящемуся за пределами этого круга (исключая, конечно,