Прикосновение. Колин Маккалоу

С тобой ничего не случится.

      Воздух задрожал от звуков: пыхтения двигателей, сводящего с ума непрерывного рева, металлического скрежета, хлопков вращающихся ремней, скрипа, лязга, воя и грохота. Сверху доносился шум парового двигателя. Вагон подкатился по рельсам к месту, где начинался подъем, закряхтел и начал подниматься по невероятно крутому склону. Как по волшебству, Элизабет вдруг обнаружила, что не лежит, а сидит прямо; ее сердце было готово выскочить из груди. Повернув голову, она засмотрелась на расстилающийся перед ней Кинросс, неприглядные окраины которого уже затопили вечерние тени.

      – Я не хотел, чтобы моя жена жила там, внизу, – объяснил Александр, – потому и построил дом на вершине горы. Добраться туда можно или извилистой тропой, или в этом вагоне. Поверни голову. Видишь? Двигатель тянет вагон вверх на прочном тросе.

      – Но почему вагон такой огромный? – спросила Элизабет.

      – Он служит и рудокопам. Копры «Апокалипсиса», краны с блоками, находятся на широкой террасе, мимо которой мы только что проехали. Рудокопам удобнее пользоваться ближайшим тоннелем, по которому к локомотивам подвозят вагонетки с рудой. В клетях рабочие спускаются в главный штрек, а в конце смены поднимаются обратно.

      Под деревьями было прохладно – вероятно, из-за высоты и тенистых крон.

      – Кинросс-Хаус стоит на высоте три тысячи футов над уровнем моря, – опять прочитав ее мысли, пояснил Александр. – Летом у нас на вершине царит приятная прохлада, а зимой там теплее, чем на равнине.

      Наконец вагон выехал на плоскую площадку, так что пассажиры опять оказались в полулежачем положении, и остановился. Элизабет выбралась из вагона без помощи Александра и удивилась тому, как стремительно ночь пала на Новый Южный Уэльс. Здесь и в помине не было долгих шотландских сумерек, таинственных часов мягкого полусвета.

      Площадку, на которой остановился вагон, окружала живая изгородь; обойдя вокруг нее, Элизабет замерла. На этой неприступной вершине ее муж построил настоящий дворец – из какого-то светлого камня, напоминающего известняк. Целых три этажа, широкие георгианские окна, веранда с колоннами, изогнутая лестница, ведущая к ней. Казалось, дом высится здесь уже лет пятьсот. Перед крыльцом расстилалась лужайка. Кто-то приложил немало стараний, чтобы создать на горе настоящий английский парк с подстриженными буксовыми изгородями, клумбами роз и даже стилизованными руинами греческого храма.

      Дверь дома была распахнута, во всех окнах горел свет.

      – Добро пожаловать домой, Элизабет. – Александр за руку повел ее по ступеням к двери.

      Шотландская расчетливость подсказала Элизабет, что каждая вещь здесь придирчиво выбрана и доставлена за баснословную цену. Ковры, мебель, люстры, статуэтки, картины, драпировки – все до последних мелочей, как и строительные материалы для дома. Только легчайший запах керосина свидетельствовал о том, что дом стоит неподалеку от освещенного газом города.

      Выяснилось,