Прикосновение. Колин Маккалоу

участки, Александр Кинросс мог беспрепятственно разрабатывать рудник. Но если в Сиднее он имел доступ в высший свет, по-настоящему светским человеком он не был. С людьми, достойными внимания, он предпочитал встречаться в кабинетах, а не за обеденным столом; порой он принимал приглашения к губернатору или в Кловелли неподалеку от Уотсон-Бей, но ради развлечения по балам и суаре никогда не разъезжал. Общество пришло к выводу, что он стремится к власти, а к мнению окружающих равнодушен.

      Элизабет вскоре выяснила, что Чарлз Дьюи – один из владельцев рудника «Апокалипсис» и младший партнер ее мужа.

      – Он местный скваттер. Поначалу владел двумястами квадратными милями земли, а потом занялся добычей золота, – объяснил Александр.

      – Скваттер?

      – Так называют тех, кто сначала самовольно поселился на землях, принадлежащих короне, и только потом получил их в аренду: ведь занимать землю – почти то же, что владеть ею. Но потом указом парламента это право отменили. В утешение я предложил ему пай «Апокалипсиса» и до сих пор этому рад.

      Наконец они покинули Сидней – к радости миссис Кинросс, которой теперь принадлежало не два сундука, а дюжина. Зато горничной у нее не было. Расспросив жителей Сиднея о городке Кинросс и его окрестностях, мисс Томас тем же утром взяла расчет. Ее бегство не огорчило Элизабет, которая предпочитала заботиться о себе сама.

      – Не беда, – отреагировал Александр на известие. – Попрошу Руби подыскать тебе расторопную китаяночку. Только не надо говорить, что камеристка тебе ни к чему! Ты уже две недели носишь модную прическу и прекрасно понимаешь: чтобы так уложить волосы, нужна лишняя пара рук, помимо твоих собственных.

      – Руби? Это ваша экономка? – спросила Элизабет, впервые осознав, что ей придется стать хозяйкой дома, где полно слуг.

      Этот вопрос до слез рассмешил Александра.

      – О нет, – выговорил он, когда смог. – Руби – это явление. Отозваться о ней иначе значит принизить ее. Руби – мастерица язвительных шпилек и едких замечаний. Она Клеопатра, а также Аспазия, Медуза, Жозефина и Екатерина Медичи.

      Вот как? Но Элизабет не удалось продолжить расспросы: карета подъехала к железнодорожной станции Редферн – унылой, застроенной какими-то сараями, с переплетением рельсов на земле.

      – Платформы здесь – большая редкость: в городе давным-давно поговаривают о строительстве большого вокзала на Джордж-стрит. Но дальше разговоров дело не идет, – пояснил Александр, помогая жене выйти из экипажа.

      Тошнота после переправы через залив оставила у Элизабет пренеприятные впечатления от посадки на лондонский поезд в Эдинбурге, но сегодня она смотрела на поезд до Боуэнфелса с трепетом и изумлением. Паровоз на выстроенных в ряд маленьких и громадных колесах, из которых последние были соединены стержнями, отдувался и пыхтел, как гигантский злой пес, пуская струйки дыма из высокой трубы. К этой адской машине был прицеплен железный тендер, полный угля, а сзади к нему – восемь